Орфей

Перевозчику не дано заглядывать вперед, но он чувствовал, что вид этих разметанных безветренным ураганом сосен в Крольчатнике имеет глубокий предостерегающий смысл. Похожее ощущение он испытал, рассматривая окна и крыши плавящейся в жаре Москвы. "Пока, - подумал он, - только в Крольчатнике Но это пока..." И подумал, что все-таки как хорошо, что успел с Игорем. Пальцы вновь потянулись к ноющей скуле, губы раздвинулись в улыбке. Свечение струилось и от корней светлых волос.

- Не могу! - раздался по другую сторону кустов пронзительный женский голос. - Я не могу терпеть больше! Семен, сделай что-нибудь!

Гордеев торопливо подался в глубь куста. Маленькая смуглая женщина выбежала на дорожку. Она стаскивала руками голову, глаза ее были зажмурены в страдании, меж пальцев зажаты очки.

- Семен! Ну где же ты? Помоги мне!

Следом вывалился худой, кадыкастый, с огромным носом. Его качнуло, он с видимым усилием принял вертикальное положение. Перевозчику слышно было, как он скрипнул зубами.

- Пойдем, Наташ. - Обнял за талию с выбившейся из джинсов кофточкой. Лучше пойдем, этого не выдержать.

- Я не могу, я боюсь. Что это? Ведь за Ворота нельзя. Как мы пойдем?

- Как ты раньше выходила.

- Я не помню как. Я все вспоминала только потом, тут. А ты? У тебя бывало, как сейчас? Больно как, Господи...

- Я и не выходил ни разу.

- Почему мы должны идти? За что нам?

- Не спрашивай лучше.

Они обнялись и, пошатываясь, очень быстро ушли за поворот тропки, выложенной плитами. Михаил почувствовал запах близкого горьковатого дыма. Блестящие глянцевые листья кустарника, которых он касался, сворачивались в трубочки и вспыхивали.

Их уже никого не было возле Ворот. Все, не в состоянии вытерпеть наведенное им беспокойство, тревогу, вырастающую в физиологическое ощущение ужаса, покинули свою Территорию. Необходимо было, чтобы они это сделали быстро. Перевозчик сожалел, что ему пришлось поступить так.

Зато здесь хорошо были слышны звуки из-за стен. Там скопились люди, техника, Перевозчик знал, но его не интересовали подробности. Он коснулся стыка калитки, провел по нему сверху вниз. Сквозь кожу рисовались пылающие вены и сухожилия. Белым горели кости. "Каких трудов стоило добиться, чтобы поставили такие двери. Разбаловались тут все. Исполнители. Раньше-то небось лучше было: приказ - выполнять, без рассуждений. Смешно, о чем думаю. Но с Территорией я угадал. Кто бы мог подумать, что так необходимый этому Миру окажется в нем Певцом".

Этот выстрел пришелся почти по-над самыми Воротами. Газовый пакет лопнул прямо перед глазами Михаила. Бурлил, растекался, сползал. Звон ударил по перепонкам.

Трава вокруг светящегося человека дымилась, чернела. Михаил выдернул из внутреннего кармана тяжелые четки, сжал в кулаке. Парнишка на Манеже в Москве, конечно, не мог разглядеть их, а разглядев, вряд ли бы понял. С зернами из червонного золота, они являлись точной копией построения молитвенных четок "мала". Перевозчику требовался только металл. Человек Михаил Александрович Гордеев предпочитал и в случае утилитарного применения находить искусные формы.

Одежда вспыхнула, слетела пеплом. Плоть стала одним прозрачным сиянием. Перстни, четки, свалившийся к ногам портсигар вскипели и брызнули, испаряясь; бриллианты с крышки портсигара сгорели гораздо раньше.

За миг до того, как превратиться в свет, Перевозчик подумал, с каким бы удивлением в бывшем его Мире узнали настоящую причину необъяснимой

привлекательности тяжелого желтого металла. Чувства, которое нельзя выразить, но которое испытывал каждый, дотрагивавшийся до него.

А потом в периметре стен Крольчатника взвился серебристый беззвучный столб, и кокон, исключавший этот кусочек из всего остального Мира, исчез.

Два "уазика", автобус, мини-вэн с охраной и рычащий сзади БТР возвращались колонной по степи, потерявшей сочный зеленый цвет под белым солнцем. Инна Старцева ожидала, что ее запихнут в машину с решеткой, но то ли такой не оказалось, то ли еще что. Ее только посадили в автобус отдельно, на переднем сиденье, и напротив и рядом устроились два десантника. Один все жевал резинку. Остальные в автобусе сидели сзади, вместе, без конвойных.

Болела голова. "Как же я попала!.." Инна попыталась обернуться, чтобы посмотреть, здесь ли рыжий Хватов, хотя, кажется, его уводили. Челюсть парня напротив перестала двигаться, в живот сквозь платье уперся ствол.

- Сидеть, бл-лл...

- Вы больше не увидите своего знакомого, Инна Аркадьевна, - сказал штатский в коричневой ветровке. Он почему-то поехал в автобусе со всеми ними. - Угораздило вас с уголовниками связаться. А то и похуже.

"О ком он?" Инна презрительно - как получилось - усмехнулась.

- Понятия не имею ни о каких уголовниках.