Орельен. Том 2

На улице послышались крики, шум. Людей словно пневматическим насосом вытянуло из табачного заведения, зрители повскакали с мест, Поля тоже вынесло наружу; Орельен, который держал в руках сдачу, не зная куда ее девать, не сразу разобрался в происшедшем, тем более что пестрые сорочки загородили ему дорогу. А случилось то, что на террасе окончательно захмелевший американский матрос схватил за ножку и поднял в воздух мраморный столик. Женщины завизжали. Вдруг все увидели высокого, худощавого негра, в светло-сером фланелевом костюме, поднятые для защиты руки, опустившийся на его голову столик… Удар пришелся по лицу, брызнула кровь, столик снова взлетел в воздух… началась страшная давка, матросы стеной окружили насильника, со всех сторон неожиданно появились негры, налетели низкорослые парни в зеленых и розовых сорочках, играя мускулами, и в шумной ярости уже оттеснили голубых матросов, а те хватали их за плечи своими огромными лапищами, ярко-розовыми в свете электрических лампочек.

Орельен тоже вышел на улицу. Казалось, что по площади Бланш прошла мощная струя воздуха: со всех сторон в направлении табачной лавочки неслись люди, как подхваченные самумом песчинки. Позади них образовывались провалы, пустоты, а по асфальту нерешительно скользили случайно забредшие сюда два-три такси. На противоположном тротуаре, на перекрестке улиц, устремляющихся к центру города, цепочкой выстроились женщины, вопившие во все горло, сами не зная, почему они вопят. И все возрастало глухое рычание вокруг палаток неосвещенной ярмарки. Площадь окрасилась заревом убийства.

Голоса американских моряков перекрывали гул толпы, форменные белые кители окружили, заслонили собой пьянчугу, мраморный столик остался в руках матросни, и это напоминало самый жаркий момент игры в регби. Противники инстинктивно обступили моряков, которые старались образумить своего обезумевшего дружка, вопившего во всю глотку: «Bloody nigger!»[28] И вся площадь содрогалась от хмельного и мятежного духа, от возмущения девушек и их кавалеров, от страха и ярости негров, стоявших чуть позади своих неожиданных защитников; кое-кто уже вытаскивал нож.

— И как полагается, ни одного полицейского, — проворчал официант рядом с Орельеном.

Толпа сомкнулась вокруг матросов, теснила их, наступала на них, безмолвная и гневная. А те старались скрыть виновника. Перед «Мулен-Руж» пострадавший показывал разбитое в кровь лицо своим соотечественникам, более темнокожим, чем он сам. Теперь, когда по его лицу струилась кровь, стало видно, что это был очень светлокожий негр. Кто-то подозвал такси, и четверо или пятеро матросов старались втолкнуть туда своего товарища, который, ничего уже не сознавая, все выкрикивал: «Bloody nigger!» Люди ухватились за колеса. Шофер беспомощно размахивал руками. Тронуть машину с места было невозможно… Раздались крики: «Смерть им!» Шофер перетрусил: вступил в переговоры, ему отнюдь не улыбалось везти матросов, когда на машину наседала толпа.

Один из моряков, успевший забраться в такси, встал и хотел обратиться к толпе с речью. Послышались ругательства. В моряка полетели камни. Он прикрыл голову обеими руками. Незапятнанная белизна морской формы вносила какую-то странную ноту в накаленную атмосферу этой Варфоломеевской ночи. Вдруг с противоположной стороны тротуара, там, где сходятся улицы Бланш и Фонтен, отделился от толпы один из негров, в песочного цвета пиджаке, неестественно огромного роста; он бежал к машине, втягивая голову в плечи, как бы готовясь к прыжку. Двигался он так быстро, что в мгновение ока очутился у двери такси.

Но, сколь ни стремителен был его бег, сотни людей успели почувствовать, как внутри у них все сжалось от ужаса, от уверенности в том, что через секунду они станут свидетелями убийства, хотя еще не поднялась ничья рука, не блеснуло оружие. Никто не осмелился броситься вслед, вмешаться, отвести удар. Так бывает в страшном сне, когда нет голоса позвать на помощь.

Никто? Нет, один нашелся: худенький юноша, почти ребенок по сравнению с этими гигантами в белой полотняной форме и с этим мстителем в светлом пиджаке. Видели только, как он сбежал с террасы кафе напротив Сирано и, прежде чем присутствующие поняли, что происходит, бросился между вооруженным человеком и матросами. Когда рука опустилась, послышался ужасный крик, затем наступила тишина.

Никто не остановил человека, нанесшего удар, когда он, проскользнув позади толпы, скрылся во мраке улицы Лепик. Но Орельен увидел, как среди белых матросов жалко сникло согнувшееся пополам тело Поля Дени.

Сам не помня как, Орельен очутился возле такси, встал на колени, приподнял голову юноши, который стонал:

— Это пустяки… оставьте меня… это пустяки…

Но руки Орельена были все в крови, кто-то пытался снять с Поля галстук, а моряк твердил:

— Не isn’t dead, isn’t he?[29]

Из зияющей раны на шее текла кровь, кровь… Тело Дени бессильно вытянулось на руках Орельена, и только тогда наконец явилась полиция.