Орел Шарпа

— Там наверху такая паника! Симмерсон весь позеленел и требует, чтобы ему дали артиллерию. Папаша Хилл пытается его урезонить.

— Вы были там? Лерой кивнул.

— Встретил Стеррита. Он уже наделал полные штаны, считает, что раз он сегодня дежурный офицер, это все его вина. Симмерсон вопит про мятеж. Что происходит?

Шарп отказался от предложенной сигары, и офицеры прошли к дровяному двору.

— Солдаты говорят, что не выйдут на строевую подготовку. Но пока еще никто не отдавал никакого приказа. Мои парни не сопротивлялись. Насколько я понимаю, нужно увести отсюда остальных, и как можно быстрее.

Лерой выпустил тонкую струйку дыма.

— Симмерсон получил в свое распоряжение кавалерию.

— Что?

— У Папаши особого выбора не было, надеюсь, вы понимаете. К нему пришел полковник и сообщил, что солдаты организовали мятеж. Вот генерал и приказал КНЛ прибыть сюда. Впрочем, это произойдет не сразу; они еще даже не седлали лошадей.

КНЛ — Королевский немецкий легион. Самый лучший кавалерийский отряд в армии Уэлсли; быстрые, храбрые, ловкие — отличный выбор, если речь идет о подавлении мятежа. Шарп с ужасом подумал о том, что немецкие всадники с помощью своих сабель конечно же легко очистят дровяной двор от бунтовщиков.

— Где Форрест?

Лерой махнул рукой в сторону замка.

— Направляется сюда, ищет старшего сержанта. Не думаю, что майор станет дожидаться сэра Генри и его прихлебателей. — Лерой ухмыльнулся. Они стояли у открытых ворот. Харпер сказал что-то о баррикадах, но Шарп не увидел ничего похожего на баррикады. Лерой махнул ему рукой: — Валяйте, Шарп. Предоставляю вам возможность вести переговоры. Вас считают чем-то вроде кудесника.

Весь двор был заполнен лежащими, стоящими и сидящими солдатами, оружие сложено в кучи, мундиры сброшены. В самом центре двора пылал костер. Шарпу показалось это странным — день был жарким, — но потом он вспомнил о дополнительных треугольниках для порки, которые Симмерсон приказал сколотить для проведения массовой экзекуции. Наверняка работа была выполнена здесь, и теперь солдаты жгли треугольники.

Когда два офицера прошли в ворота, на миг воцарилось молчание, а потом снова зажужжали возбужденные голоса. Лерой остался стоять у входа, а Шарп направился к костру, который будто символизировал центр двора. Солдаты пили, кое-кто уже успел как следует набраться, и Шарпа встретили злобными взглядами и бормотанием, а один парень насмешливо протянул ему бутылку. Капитан проигнорировал ее, ударил коленом по руке и пошел дальше, а бутылка со звоном покатилась по сухой земле. Он выбрался на открытое пространство у костра и повернулся лицом к толпе.

Разговоры тут же стихли. Шарп подумал, что не очень-то эти ребята готовы воевать за свои права: вожака у них явно нет, не слышно никаких протестов, люди только тихо возмущаются себе под нос.

— Сержанты!

Никто не пошевелился. Во дворе должны находиться сержанты. Шарп снова крикнул:

— Сержанты! Бегом! Сюда!

По-прежнему никто не сдвинулся с места, но краем глаза Шарп заметил, что несколько человек в рубашках и брюках смущенно задвигались на своих местах. Он указал на них рукой.

— Сюда! Быстро! Надеть обмундирование! Мятежники колебались. На короткое мгновение

Шарпу пришла в голову мысль, что сержанты как раз и являются вожаками, но потом он догадался: они, по всей видимости, просто боятся остальных солдат. Все же они взяли в руки мундиры и ремни. Раздались отдельные голоса, но никто не пошевелился, чтобы им помешать. Шарп почувствовал себя увереннее.

— Нет!

Слева от Шарпа вскочил на ноги солдат. Наступила гробовая тишина, все замерли на местах, сержанты повернулись к человеку, осмелившемуся открыто протестовать. Это был крупный мужчина с умным лицом. Он повернулся к бунтовщикам, собравшимся во дворе, и заговорил уверенно и спокойно:

— Мы никуда не пойдем. Мы приняли решение и должны его придерживаться! — У него, как и у расстрелянного Ибботсона, был голос образованного человека. Он повернулся к Шарпу. — Сержанты могут пойти с вами, сэр, а мы нет. Это несправедливо.

Шарп сделал вид, что этого человека просто нет на свете. Сейчас было некогда дискутировать о справедливости и о том, какими методами Симмерсон пытается поддерживать дисциплину в своем батальоне. Дисциплина в подобные моменты не является предметом обсуждения. Она существует, и все.

Шарп снова повернулся к сержантам:

— Давайте! Пошевеливайтесь!

Сержанты, около дюжины, смущенно собрались у костра. Неожиданно Шарп почувствовал, что взмок, стоя возле жаркого огня под палящим солнцем. Наконец собрались все сержанты, и Шарп заговорил очень громко:

— У вас есть две минуты. Я хочу, чтобы вы вышли на строевую подготовку в полном обмундировании. Те, кто должен подвергнуться наказанию, — в рубашках и брюках. Рота гренадеров у ворот, все остальные за ними. Пошевеливайтесь!

Мятежники колебались. Шарп сделал всего один шаг в их сторону, и они мгновенно бросились исполнять приказ.

Капитан повернулся и направился в самую гущу толпы.