Орел приземлился

– Максимальная скорость была первоначально двадцать пять узлов, но на верфи в Бресте техники хорошо поработали и довели ее до тридцати. Это, конечно, еще не торпедный катер, но ничего. Длина сто семьдесят футов, а вооружение – шестифунтовое и двухфунтовое орудия, два сдвоенных пулемета, сдвоенная двадцатимиллиметровая зенитная пушка.

– Прекрасно, – прервал его Радл. – Настоящая канонерская лодка. А каков радиус действия?

– При скорости двадцать один узел – тысяча миль. Разумеется, с глушителями судно сжигает гораздо больше топлива.

– А это что такое? – Радл указал на антенны, висевшие фестонами.

– Часть антенн – навигационные. Остальные – антенны радиотелефона. Это микроволновый приемник-передатчик для двухсторонних переговоров между движущимся судном и агентом на суше. Гораздо лучше, чем все остальное, что у нас было. По-видимому, им пользовались агенты для переговоров перед высадкой. Мне уже надоело петь ему дифирамбы в штабе ВМС на Джерси. Никто ничем ничуть не интересуется. Неудивительно, что мы...

Он вовремя замолчал. Радл посмотрел на него и спокойно спросил:

– На каком расстоянии функционирует это выдающееся устройство?

– В хороший день до пятнадцати миль, для надежности я бы говорил о половине этого расстояния, но слышимость на таком расстоянии такая же, как по телефону.

Радл довольно долго обдумывал сказанное, а затем резко кивнул:

– Благодарю, Кениг, – и вышел.

Он обнаружил Девлина в кабине Кенига, лежащего на спине закрытыми глазами, без подушки, обняв обеими руками бутылку ирландского виски. Радл нахмурился, в нем поднялось раздражение и даже тревога, однако он увидел, что печать на бутылке не сломана.

– Не беспокойтесь, дорогой полковник, – сказал Девлин, не открывая глаз. – Дьявол меня еще за ногу не ухватил.

– Вы взяли с собой мой портфель?

Девлин изогнулся и вытащил его из-под себя:

– Охраняю его своей жизнью.

– Хорошо. – Радл направился к двери. – Получена радиограмма, на которую хотелось бы, чтобы вы посмотрели.

– Радиограмма? – проворчал Девлин.

– Неважно, – сказал Радл. – Объясню позже.

Когда он вернулся на мостик, Кениг сидел на вращающемся стуле за штурманским столиком и пил из оловянной кружки кофе. Мюллер все еще стоял за штурвалом.

Кениг встал, явно удивленный, и Радл спросил:

– Как фамилия командующего военно-морскими силами в Джерси?

– Капитан первого ранга Ганс Ольбрихт.

– Понятно. Можете вы доставить нас на Сент-Хельер на полчаса раньше, чем вы рассчитывали?

Кениг с сомнением посмотрел на Мюллера:

– Не уверен, господин полковник. Можем попытаться. Это так важно?

– Очень. Я должен иметь время повидаться с Ольбрихтом по вопросу о вашем переводе.

Кениг удивленно посмотрел на него.

– Перевод, господин полковник? Под чье командование?

– Мое... – Радл вытащил из кармана конверт из манильской бумаги и извлек из него директиву фюрера. – Прочтите это.

Он нетерпеливо отвернулся и закурил. Когда он обернулся, глаза у Кенига были широко открыты.

– О господи! – прошептал он.

– Не думаю, чтобы он вникал в это дело. – Радл забрал у него письмо и положил в конверт. – Этому большому быку доверять можно? – спросил он, кивнув на Мюллера.

– До смерти, господин полковник.

– Хорошо, – сказал Радл. – День или два вы пробудете в Джерси, пока будет подготовлен приказ, затем я хочу, чтобы вы проехали вдоль берега в Булонь, где будете ждать моих инструкций. Есть какие-нибудь трудности?

Кениг покачал головой:

– По-моему, никаких. Достаточно легкий поход для такого судна, если держаться берега. – Он колебался. – А затем, господин полковник?

– О, куда-нибудь по побережью Северной Голландии около Ден-Хельдер. Я еще не нашел подходящего места. А вы не знаете?

На этот раз Мюллер прочистил горло и сказал:

– Прошу прощения у господина полковника, но я знаю этот берег как свои пять пальцев. Я когда-то был первым помощником на голландском спасательном буксире у Роттердама.

– Отлично. Отлично.

Радл прошел на нос судна и остановился около шестифунтового орудия, куря папиросу.

– Идет дело, – тихо сказал он. – Идет дело. – И от волнения у него подвело живот.

Глава 6

Незадолго до полудня в среду, 6 октября, Джоанна Грей взяла большой конверт, вложенный в «Таймс» и оставленный ее постоянным связным из испанского посольства на условленной скамейке в Грин Парке.

С пакетом она направилась на станцию Кинг-Кроса, села в первый же северный экспресс, в Питерборо пересела на местный поезд, идущий в Кингз-Линн, где она оставила свою машину, чтобы сэкономить бензин, который отпускался ей дополнительно для выполнения обязанностей члена женской добровольной службы.

Когда Джоанна свернула во двор за Парк-Коттеджем, было уже почти шесть часов, и она почувствовала, что устала как собака. Она вошла через кухню, где ее восторженно встретила Пэч, увязавшаяся следом за ней в гостиную, и налила себе большой бокал виски, которого благодаря сэру Генри Уиллафби в доме всегда было в избытке. Затем поднялась в маленький кабинет рядом со спальней.