Орел приземлился

На первом этаже они прошли по коридору, который вел в глубину здания. В его конце находилась железная дверь, охраняемая двумя гестаповцами в стальных шлемах и с пистолетами-пулеметами.

– Вы что, ждете войны или чего-нибудь в этом роде? – спросил Радл.

Россман ухмыльнулся:

– Скажем, чтобы произвести впечатление на клиентов.

Дверь отперли, и первым спустился Радл. Коридор внизу был ярко освещен, кирпичные стены окрашены в белый цвет, двери открывались направо и налево. Было поразительно тихо.

– Можно начать и отсюда, – сказал Россман, открыл ближайшую дверь и зажег свет.

Это был достаточно тривиальный подвал, окрашенный в белый цвет, за исключением одной стены, производившей удивительно грубое впечатление, так как поверхность была неровной и покрытой множеством пятен. Около стены по потолку проходила балка, с которой свешивались цепи с пружинными стременами на конце.

– Вещь, которая применяется в последнее время очень успешно. – Россман вытащил из кармана пачку сигарет и предложил одну Радлу. – Лично я считаю это сооружение никчемным. Ну зачем доводить человека до сумасшествия, если вы хотите, чтобы он заговорил?

– А что происходит?

– Подозреваемого подвешивают на стременах и включают ток. Чтобы ток проходил сильнее, на стену льют ведрами воду. Поразительно, что это делает с людьми. Если вы ближе присмотритесь, то поймете, что я имею в виду.

Радл подошел к стене и увидел: то, что он принимал за грубую поверхность, на самом деле было слоями засохшей человеческой кожи, оставшейся на бетоне в тех местах, где жертвы пытались ползти по нему, терзаемые мучительной болью.

– Инквизиция гордилась бы вами.

– Не будьте саркастичным, господин полковник, здесь это опасно. Я видел здесь генералов на коленях, умолявших о пощаде. – Россман весело улыбнулся. – Но ее нет ни здесь, ни там. – Он пошел к двери. – Что теперь вам показать?

– Ничего, благодарю вас, – ответил Радл. – Вы мне все разъяснили, разве не это было целью мероприятия? Можете вести меня обратно.

– Как скажете, господин полковник. – Россман пожал плечами и погасил свет.

* * *

Когда Радл вернулся в кабинет, Гиммлер что-то энергично писал. Он поднял голову и спокойно сказал:

– Страшные вещи приходится делать. Лично мне просто делается дурно, не выношу никакого насилия. Проклятие величия в том, господин полковник, что оно должно перешагивать через трупы, чтобы создать новую жизнь.

– Господин рейхсфюрер, – сказал Радл, – что вам нужно от меня?

Гиммлер слегка улыбнулся, умудряясь при этом выглядеть еще более зловеще.

– Все очень просто. То самое дело Черчилля. Я хочу, чтобы его довели до конца.

– Но адмирал не хочет.

– У вас большая автономия, верно? Сами ведете свои дела? Много ездите? За последние две недели Мюнхен, Париж, Антверпен? – Гиммлер пожал плечами. – Не вижу причины, почему бы вам не заняться этим без ведома адмирала. Большую часть того, что надо сделать, можно сочетать с другой работой.

– Но почему, господин рейхсфюрер, почему так важно делать это таким путем?

– Потому, во-первых, что я считаю адмирала в этом деле абсолютно неправым. Ваш план можно было бы осуществить, если все пойдет гладко – так, как у Скорцени в Гран Сассо. Если все удастся, если Черчилль будет убит или похищен – а лично я предпочел бы видеть его мертвым, – это будет сенсация на весь мир. Невероятный подвиг оружия.

– То есть если бы все шло, как того хочет адмирал, то не произошло бы сенсации, – сказал Радл. – Теперь я понял. Еще один гвоздь в его гроб?

– Согласитесь, что при данных обстоятельствах он его заслужил.

– Что можно сказать?

– Можно ли таким людям спускать? Именно этого вы хотите, Радл, как преданный германский офицер?

– Но господин рейхсфюрер должен понять, в какое невозможное положение он ставит меня, – сказал Радл. – Мои отношения с адмиралом всегда были отличными. – Слишком поздно Радлу пришло в голову, что едва ли при сложившихся обстоятельствах стоит напирать на это, и он торопливо добавил: – Естественно, моя личная преданность не вызывает сомнений, но на какой авторитет мне придется опираться, чтобы осуществить этот проект?

Из ящика стола Гиммлер достал тяжелый конверт из манильской бумаги. Он открыл его и вынул письмо, которое передал Радлу, не говоря ни слова. Письмо было напечатано на гербовой бумаге с германским орлом и золотым «Железным крестом».

"От руководителя и канцлера государства

Совершенно секретно

Полковник Радл действует по моему прямому личному приказу в деле чрезвычайной важности для рейха. Он подотчетен только мне. Весь персонал, военный и гражданский, без различия ранга должен помогать ему так, как он найдет нужным.

Адольф Гитлер".

Радл был потрясен. Это был самый невероятный документ, какой он когда-либо держал в руках. Таким ключом человек мог открыть любую дверь в стране, не получив ни в чем отказа. По телу его побежали мурашки и прошла странная дрожь.