Орел нападает. Орел и Волки

Гневный рев Тинкоммия не смог заглушить даже донесшийся со стены шквал приветственных криков, когда Кадминий помог царю подняться с носилок и тот, опираясь на своего верного стража, нетвердо шагнул к частоколу. Завидев его, толпившиеся на улице атребаты замерли, раскрыв в немом изумлении рты.

– Царь, Тинкоммий сказал им, что ты умер, – воскликнул Катон. – Еще он сказал, что это мы, римляне, убили тебя.

Верика с несколько отрешенным и растерянным видом, болезненно вздрагивая, повернул голову к Тинкоммию. Крики людей, собравшихся на стене, сразу смолкли, все воззрились на старого царя. Единственными нарушавшими тишину звуками теперь были стоны и стенания валявшихся на земле израненных римлян.

Верику пробрала дрожь.

– Царь?

Кадминий покрепче обхватил своего господина за пояс.

– Со мной все хорошо… хорошо.

Катон подался к старику и тихо, но быстро заговорил:

– Царь, ты должен сказать им, кто напал на тебя. Ты должен открыть им, что Тинкоммий – предатель.

– Предатель? – повторил царь со страданием на лице.

– Царь, прошу тебя! От твоих слов сейчас зависит жизнь моего боевого товарища.

Катон указал на Фигула.

Некоторое время Верика молча взирал на коленопреклоненного римлянина, потом перевел взгляд на племянника и вдруг зашелся в приступе жуткого, мучительного, надсадного кашля, оставившего его почти без дыхания. Царь схватился за голову, моргая от боли, но затем заставил себя, насколько это было возможно, выпрямиться и, собравшись с силами, крикнул стоящим в глубине улицы людям:

– Это Тинкоммий… Тинкоммий напал на меня.

– Это был Артакс! – закричал Тинкоммий. – Артакс виноват! Я спас тебя, государь!

Верика печально покачал головой.

– Он лжет! – в отчаянии заорал Тинкоммий. – Проклятые римляне заставляют царя лгать! Видите, они трутся рядом? Они принуждают его!

– Нет! – возразил Верика старческим, дрожащим от напряжения голосом. – Это сделал ты, мой племянник. Именно ты!

Воины-атребаты, находившиеся на улице, услышав эти слова, как по команде, обернулись к принцу. Сомнение, зароненное в их души всего миг назад, сменилось негодованием и презрением.

– Говорю вам, он лжет!

Катон оторвал взгляд от разворачивающейся драмы и позвал:

– Мандракс!

– Я здесь, центурион!

– Возьми два десятка парней и будь готов забрать пленников, как только распахнутся ворота.

– Что ты задумал? – спросил Макрон.

– Я собираюсь, если получится, захватить Тинкоммия. И вернуться.

– Ты спятил! – заключил Макрон, но этим заявлением и ограничился, не попытавшись остановить друга, когда тот спустился с насыпи вниз, взял свой шлем и щит и сказал стоявшим на страже легионерам:

– По моему приказу открывайте ворота – и поживей.

Сердце Катона возбужденно стучало от предвкушения рискованной вылазки, все чувства его обострились, а от недавнего изнеможения не осталось следа. Как только Мандракс со своими людьми приготовился, юноша набрал в грудь воздуха и приказал:

– Открыть ворота!

Легионеры сдвинули в сторону брус и открыли проход.

– За мной! – крикнул Катон через плечо, выбежал на улицу и поспешил прямо к окружавшим Тинкоммия атребатам.

Его так и подмывало выхватить меч, но он подавил свой порыв: сейчас важно было показать этим парням, что он не собирается на них нападать. Тинкоммий, завидев бегущий отряд, указал рукой на Катона:

– Взять его!

– Волки! Вепри! – воззвал Катон. – Держите изменника! Держите предателя, покушавшегося на жизнь вашего государя!

Люди Тинкоммия обернулись к центуриону, которому в тот страшный миг показалось, что они вот-вот кинутся на него, ибо лица их были мрачны. Но атребаты просто остались стоять где стояли, глядя, как отряд соплеменников приближается к ним. Тинкоммий обвел их злобным, затравленным взглядом, повернулся и бросился прочь.

– Остановите его! – взревел Катон, но было поздно.

Тинкоммий прорвался сквозь кольцо своих воинов и мчался к спасительному повороту дороги, за которым, судя по всему, находились его союзники-дуротриги. Принц бежал быстро и наверняка бы ушел, если бы один из бойцов не догадался швырнуть ему вслед дубинку. Та угодила бегущему в ногу, он споткнулся и полетел кубарем прямо в группу истомленных ужасным ожиданием пленных. С диким криками они набросились на виновника своих мучений, яростно молотя его связанными руками. Катон остановился возле толпы взиравших на него настороженно атребатов, заметил мечи в их руках, но демонстративно не обратил на это никакого внимания и, повернувшись к лежащим на улице раненым, приказал:

– Уцелевших в усадьбу! Живо! Дуротриги могут нагрянуть в любой момент.

Непререкаемость его тона и властность оказали требуемое воздействие. Воины бросились к лежавшим на земле римлянам и, не обращая в спешке внимания на крики и стоны своих недавних врагов, потащили их к царской усадьбе.

Катон резко обернулся к Мандраксу:

– Забери остальных пленников! И возьми свору Тинкоммия под свой пригляд. Ответишь за каждого!

– Есть, командир, – ухмыльнулся Мандракс.