Орел нападает. Орел и Волки

«Таков, по крайней мере, план», – подумал Плавт с невеселой усмешкой. Беда только в том, что строить какие-то планы в затягивающейся на годы войне – дело крайне неблагодарное, ибо враг склонен вносить в них поправки. Вот и теперь Веспасиан прислал весьма тревожное донесение о появлении южнее Тамесиса еще одной армии бриттов. Не исключено, что Каратак намеревается объединить эти два войска. Если так, то он может попытаться оторваться от Плавта, уйти на юг и всем скопом обрушиться на Второй легион. А может, напротив, решить, что бритты достаточно сильны, чтобы сразиться с основной римской армией. Такой вариант был бы для Плавта наиболее желателен, но ему теперь приходилось относиться к Каратаку с куда большим уважением, чем какое-то время назад, особенно в связи с тем документом, который он швырнул на стол писцу. Это было еще одно донесение, на сей раз от центуриона, которому Веспасиан поручил командовать маленьким гарнизоном Каллевы. Центурион Макрон отчитался о недавней стычке с вражеским отрядом, в которой он одержал победу. Что не могло, конечно, не радовать: эту часть отчета командующий прочитал с удовольствием, но вот когда дело дошло до описания ситуации в Каллеве, многоопытный Плавт, несмотря на стремление начальника гарнизона представить все в лучшем виде, ощутил беспокойство.

– Командир!

Генерал повернулся навстречу появившемуся у входа старшему писарю:

– Ну?

– Это донесение прибыло пять дней назад, командир.

– Пять дней, – тихо повторил Плавт.

Очередная вспышка молнии осветила опустошенную сельскую местность. Спустя миг громыхнул гром, и писец вздрогнул.

– Квинт, можешь ты объяснить, как получилось, что эта депеша попала ко мне только через пять дней после прибытия?

– Она не касалась вопросов первостепенной важности, командир.

– Ты ее читал?

– Так точно, командир.

– Полностью?

– Не могу припомнить, командир, – замялся писец.

– Понятно. Не слишком удовлетворительный ответ, а, Квинт?

– Так точно, командир.

Командующий смотрел на писца до тех пор, пока пристыженный канцелярист не потупился.

– Запомни: каждое донесение необходимо прочитывать полностью, с первой и до последней строки. Второй раз я подобного небрежения не прощу.

– Да, командир.

– А сейчас пришли ко мне трибуна Квинтилла!

– Трибуна Квинтилла, командир?

– Гай Квинтилл. Приписан к Девятому легиону несколько дней назад. Найдешь его в командирской столовой. Пусть явится прямо в мои покои, и чем скорее, тем лучше. Выполняй!

Писарь повернулся и покинул шатер. Плавт же, провожая его взглядом, дивился собственной снисходительности. Несколько лет назад за такую оплошность этот малый был бы разжалован в рядовые и отправился тянуть лямку в строю. Должно быть, с возрастом у него развивается мягкотелость. Верный признак того, что он, Плавт, как генерал и впрямь староват для управления действующими войсками.

Пока Квинтилл читал донесение, гроза докатилась до лагеря и теперь бушевала над ним. Темная даль за поднятым пологом входа в личные покои командующего то и дело светлела от молний, и всякий раз крупные капли рассекавшего воздух дождя казались взвесью стеклянных осколков в мертвенно-бледном, призрачном мире. Спустя миг после каждой вспышки оглушительно гремел гром, дребезжали стоявшие на столе кубки, а потом все стихало – лишь подвывал ветер, да ливень монотонно молотил по кожаной крыше шатра.

Генерал присматривался к трибуну, недвижно сидевшему напротив него и внимательно изучавшему свиток. Квинтилл происходил из старинной фамилии, до сих пор владевшей обширными имениями в окрестностях Рима, и был последним в длинной веренице аристократов, всегда занимавших в сенате главенствующие места. Его назначение в Девятый легион являлось своего рода благодарностью за огромную сумму, беспроцентно ссуженную несколько лет назад Плавту отцом Квинтилла. Но дело было не только в покрытии застарелых должков. Молодой аристократ видел в военной службе неплохую ступень для карьерного роста, а Плавт, со своей стороны, зная о непомерном честолюбии этого близкого ко двору человека и справедливо полагая, что тот, кто настолько амбициозен, непременно безжалостен и беспринципен, намеревался использовать это в своих интересах.

– Да, весьма познавательно, – промолвил Квинтилл, откладывая свиток в сторону и тем же движением изящно прихватывая со стола кубок. – Но могу я спросить, командир, какое отношение это имеет ко мне?

– Разумеется. С рассветом ты отбудешь в Каллеву.

– В Каллеву?

Лишь на долю мгновения на породистом лице трибуна отразилось удивление, тут же исчезнувшее под маской невозмутимости.

– А почему бы и нет? Почему бы не ознакомиться с местными обычаями, пока наше влияние не свело их на нет?

– Да, конечно, – улыбнулся Плавт. – Но только постарайся не показать варварам, с какими тебе там придется встречаться, что понятия «союз с Римом» и «подчинение Риму» для тебя идентичны. Это может быть воспринято нежелательным образом.

– Я попытаюсь…

– Попытки порой бывают губительны.