Орел нападает. Орел и Волки

– Но мы не можем отправиться назад в полном составе. Лошадей на то нет, да и в любом случае я должен остаться здесь, возле крепости, чтобы следить за врагами. Вдруг у меня появится шанс спасти Помпонию с малышом.

– Даже если он и появится, что ты один можешь предпринять? – устало спросила Боадика. – Ничего. Таковы обстоятельства. Мы сделали все, что от нас зависело, Катон. И были близки к успеху. Но проиграли. Это факт, его надо принять. Нет смысла губить себя понапрасну.

Она положила руку ему на плечо:

– Правда, Катон. Все это так. Никто тут не сделал бы больше.

– Может, и нет, – неохотно согласился он. – Но еще не все кончено.

– Что же? Не хорохорься. Будь честен с собой. И ответь: что?

– Не знаю… не знаю. Но я не отступлюсь. Я дал слово.

Какое-то время Боадика разглядывала едва различимое лицо оптиона:

– Катон…

– Да?

– Будь осторожен, – мягко произнесла девушка. – Обещай мне это, по крайней мере.

– Я не могу.

– Ладно. Но хотя бы помни тогда, что, с моей точки зрения, мир без тебя обеднеет. Не стоит покидать его раньше времени.

– А кто сказал, что мое время уже не пришло? – мрачно отозвался Катон. – Но в любом случае философствовать некогда.

Боадика смерила его печальным, задумчивым взглядом.

– Макрона мы привяжем к лошади повыносливей, – продолжил оптион. – Ты и девочка поедете на двух оставшихся лошадях. Из леса выберетесь с другой стороны, там нет друидов. Двигайтесь безостановочно на восток, пока не окажетесь на земле атребатов. Если Празутаг прав, дорога займет у вас не больше дня. Как только доберешься до легиона, расскажи все Веспасиану. Мы с твоим родичем останемся здесь и при малейшей возможности попытаемся вызволить жену Плавта.

– А что потом?

– Потом? Думаю, у Веспасиана найдутся для нас указания. Мы с Празутагом сделаем этот лес своей базой, так что любое послание он может направить сюда. Поэтому запоминай дорогу как следует, составляй в уме карту местности, чтобы гонец легата мог нас найти.

– Если понадобится, я смогу доставить послание и сама.

– Нет. Ты и так достаточно рисковала.

– Да, но я сомневаюсь, что по моим описаниям хоть у кого-то из римлян достанет ума отыскать вас.

– Послушай, Боадика. Это предельно опасно. Шансы на успех теперь ничтожно малы. Я решил рискнуть, но в случае неудачи не хочу, чтобы мою совесть отягощала еще и твоя жизнь. Прошу тебя, уезжай и не думай о возвращении.

– Я вернусь, как только смогу.

Катон вздохнул. Спорить с упрямой женщиной бесполезно, помешать же ей просто нет возможности.

– Делай как знаешь.

– Вот и прекрасно. А сейчас давай-ка поднимем Макрона в седло.

С помощью Празутага Макрон был усажен на лошадь и надежно привязан к высоким седельным лукам. Забинтованная голова центуриона упала на грудь, и он впервые с момента ранения промычал что-то невнятное.

– Тем же манером он изъяснялся, когда напивался, – проворчала икенка, после чего повернулась к Юлии и мягко подтолкнула ту к другой лошади.

– Залезай.

Юлия, однако, не шелохнулась, молча разглядывая животное. И тут Боадику поразила неожиданная догадка.

– Ты ведь умеешь ездить верхом?

– Нет… плохо.

Боадика оторопела. Все кельтские дети, и мальчишки, и девочки, умели держаться в седле, еще не сделав своего первого шага, и для нее это умение было столь же естественным, как дыхание. Она повернулась к Катону:

– Твои соотечественники и вправду владеют империей?

– Разумеется.

– Тогда как же вы с ней управляетесь? Не пешком же обходите?

– Для езды у нас есть ловкачи, – кисло отозвался Катон. – Хватит болтать. Отправляйтесь.

Празутаг подсадил девочку на лошадь и всунул поводья в ее неловкие руки. Боадика, сев в седло, подхватила поводья коня Макрона и щелкнула языком. Животное не отреагировало и тронулось с места, только получив пинок в бок.

– Позаботься о моем центурионе, – крикнул вдогонку Катон.

– Обязательно, – пообещала икенка. – А ты позаботься о моем нареченном.

Катон оглянулся на гороподобного бритта, гадая, что она имеет в виду.

– Проследи, чтобы он не наделал глупостей, – пояснила Боадика перед тем, как исчезнуть во мраке.

– Хорошо.

Стоя бок о бок, римлянин и икен вслушивались в удалявшийся стук копыт. Когда последний звук заглох в лесной чаще, юноша повернулся к гиганту, не очень-то хорошо понимая, как внушить тому, что среди них двоих он, Катон, теперь главный.

– Нам нужно отдохнуть.

– Да, отдохнуть! – закивал Празутаг. – Хорошо.

И они снова устроились на мягком ложе из устилавшей почву опавшей хвои. Катон плотно закутался в плащ и свернулся клубком, положив голову на руку. Над ним в небольших разрывах между еловыми лапами виднелись звезды, мирно мерцавшие сквозь выдыхаемый им парок. В другое время он, наверное, подивился бы гармоничной красоте мироздания, но сейчас звезды казались ему твердыми и холодными комочками льда. Несмотря на усталость, юноша не мог заснуть: его снедали воспоминания о несчастной Помпонии и ее перепуганном сыне. Как он мог их покинуть?