Орел нападает

— Пришло время потолковать с Веспасианом, — пробормотал он, постучав сапогом по ветке над головой Празутага. — Слезаем, приятель.

Они покинули гребень холма и поспешили вниз к Боадике. Катон коротко сообщил девушке о приближении римлян, после чего все трое, уже не таясь, выбрались из лесной чащи и направились на восток, навстречу марширующему легиону. Порой по дороге они огибали небольшие амбары или сарайчики, где в более мирные времена земледельцы хранили собранный урожай, держали овец, свиней, а то и коров. Теперь эти строения опустели, а все селяне с семьями, домочадцами и скотиной сочли за лучшее спрятаться от внушавших им ужас захватчиков, осененных золотыми орлами, за валами Мэй Дун.

Через какое-то время римский оптион и его спутники подошли к месту, где несколькими днями ранее ими была захвачена повозка друидов. Там в колеях от колес еще виднелись темные пятна свернувшейся крови, и Катон опять с невольной тревогой подумал о своем командире. Совсем скоро ему предстояло узнать, какова его участь.

В смерть Макрона юноше почему-то не верилось, ведь этот бравый вояка побывал в немыслимых переделках, был с ног до головы покрыт шрамами и казался несокрушимым, как сама жизнь. Легко было представить себе Макрона отставником, осевшим в какой-нибудь колонии ветеранов и с удовольствием вспоминающим за чашей вина былые походы и битвы, по-стариковски подтрунивая над молодежью, а вот вообразить его хладным трупом мозг напрочь отказывался, хотя последняя рана центуриона, увы, и давала к тому основания. Так или иначе, вот-вот все должно было проясниться, и молодого Катона страшил этот миг.

Когда они подходили к дощатому мосту, откуда-то вывернулся римский конный патруль, возглавляемый лощеным самоуверенным декурионом — в шлеме с пышным плюмажем и высоких, до колен, кожаных сапогах. Завидев варваров, декурион выхватил меч и прокричал приказ об атаке.

Катон тут же выдвинулся вперед, прикрывая собой Боадику. Празутаг с озадаченным видом встал рядом с ним, похоже не совсем понимая, кого это тут кавалерия хочет атаковать. Уже возле самого въезда на мост декурион придержал коня и взмахом меча остановил своих конников, видимо сильно разочарованный тем, что трое оборванных бродяг явно не собираются драться.

— Я римлянин, — выкрикнул Катон. — Римлянин!

Декурион осадил свою лошадь меньше чем в пяди от юноши, так что дыхание разгоряченного скакуна вздыбило тому волосы.

— Римлянин?

Щеголь нахмурился, присматриваясь к Катону.

— Что-то не верится.

Катон оглядел себя, приметил видневшиеся в прорехах туники нанесенные Празутагом спирали, потом ощупал лицо, понимая, что и на нем тоже остались варварские значки.

— О, это маска. Не обращай на нее внимания, командир. Я оптион Шестой центурии Четвертой когорты. Выполняю задание легата. Мне нужно срочно увидеться с ним.

— Да ну?

Услышанное вовсе не убедило декуриона, однако он разумно рассудил, что решать, как поступить с этим придурком и его странными спутниками, лучше кому-нибудь рангом повыше.

— А эта парочка, полагаю, тоже римляне?

— Нет, это икены-проводники. Они со мной.

— Хм.

— Мне необходимо срочно увидеть легата, — напомнил Катон.

— Об этом мы подумаем после возвращения в легион. Залезайте на лошадей, вы поедете с нами.

Они взобрались на лошадей позади троих патрульных, которые отнеслись к этому без восторга. Когда Катон обхватил торс кавалериста руками, тот недовольно велел ему убрать лапы и держаться за седельную луку.

Катон спорить не стал, и по команде декуриона маленький отряд поскакал вверх по склону. Когда всадники въехали на высотку, откуда видна была вся стоянка, юноша улыбнулся, отметив про себя, что, хотя легион прибыл всего час назад, всюду кипела размеренная созидательная работа.

Впереди, примерно в миле от будущего лагеря, был выставлен заслон из мобильных отрядов и патрулей, исключавший возможность внезапного вражеского наскока, а основная масса солдат с привычной сноровкой занималась обустройством лагерной территории. Землю из охватившего ее и быстро углублявшегося рва поднимали наверх и утрамбовывали, формируя по периметру вал. Штандарты подразделений уже устанавливали в местах их дислокаций.

Но никаких землемеров, изучающих подступы к вражеской крепости, не наблюдалось.

— Никто не снимает план местности, — удивился Катон. — Почему?

— Знаешь что, парень, ты лучше спроси об этом своего друга-легата, когда тебе выпадет случай с ним поболтать, — буркнул в ответ разведчик.

В дальнейшем вплоть до самого лагеря Катон хранил ледяное молчание и с куда большим трудом унимал возбуждение, вызванное потоком нахлынувших на него чувств. Наконец декурион остановил свой отряд у разметки, обозначавшей будущие ворота. Хотя ворот еще не было и в помине, караул там уже имелся, и его начальник, дежурный центурион, подошел к патрулю. Катон узнал этого малого, однако его имя, как назло, выскочило из его головы.

— Кого это, во имя богов, ты сюда притащил, Манилий?

— Перехватил их на пути к крепости, командир. Тот, что помоложе, заявляет, будто он римлянин.

— Этот тип? Римлянин? Неужели?