Орел легиона

Тот обернулся, засопев ещё яростнее. В тот момент, когда на один-единственный миг его туша слегка развернулась и мелькнул покрытый бурой щетиной бок, охотник метнул дротик. В ответ раздался пронзительный, бешеный визг. Если поступок памятного Дитриху оленя, его безумное, исполненное отчаянного благородства нападение на охотника было неожиданностью — олени очень редко так поступают, то на этот раз Зеленоглазый ожидал атаки кабана и надеялся на неё: очень нужно тащить такую тушу в одиночку, да ещё через топь! Нет уж, иди сюда сам! «Только бы от злости не ошибся, не свернул с пути и не утонул у меня на глазах! — подумал охотник. — Вот обидно-то будет!»

К счастью, секач хорошо знал брод. На этот раз он нёсся вдвое быстрее, окружённый водяной тучей, испуская рёв, от которого у менее хладнокровного человека, пожалуй, пропала бы охота ждать его приближения.

Встречать его так же, как оленя, было опасно — кабан стремительнее и ловчее, даже получив смертельный удар ножом, он может успеть извернуться и поддеть человека своими смертоносными клыками. Поэтому Дитрих, хорошо рассчитавший размер крохотного зыбкого островка, на котором остановился, сделал три быстрых шага навстречу зверю и в тот момент, когда клыки должны были вонзиться в него, высоко подпрыгнул. Он взвился в воздух, перевернулся и упал на спину вепря, не дав тому времени вскинуть голову. Левой рукой охотник вцепился в один из клыков секача, правой нанёс три удара подряд. Рёв кабана смолк внезапно, туша осела в тёмную, зеленоватую воду, и по ней поползли в разные стороны тонкие, густые полоски.

Дитрих применял этот приём далеко не впервые, но первый раз вдруг подумал, что когда-нибудь может и не успеть. Ведь годы-то идут. Он не замечает, но всё равно в нём происходят какие-то перемены. Если его реакция станет хоть чуть-чуть, хоть на долю мгновения медленнее, то однажды...

«Дурак! — обругал он себя. — Струсил, да? Испугался врага, с которым нельзя справиться, — времени? Глупо. Нельзя быть сильнее этого врага, но всегда можно верно оценить его преимущества. В какой-то момент сказать себе: вот это я ещё могу, а этого уже нет. И тогда враг не выиграет. Только не быть ни слишком осторожным, ни слишком самонадеянным. Вот и всё!»

И почти сразу Зеленоглазый поймал себя на том, что, кажется, оказался именно самонадеян: до твёрдой земли, куда он должен был дотащить свою добычу, оставался почти целый стадий. А кабан не олень, он раза в два с половиной раза тяжелее, этот здоровенный секачище! Что же делать? Звать на помощь Крайка и охотников? Подвергать их совершенно ненужной опасности? Или же просто бросить добычу, которая ему не по силам? Можно отрезать задние ноги и взять с собой. В конце концов, это самые лакомые части туши.

Пока он раздумывал, его взгляд привычно скользил по мутному зеркалу болота. Дитрих рассматривал его, почти не надеясь увидеть что-то важное, больше по привычке. И вдруг нечто заставило охотника резко выпрямиться и всмотреться пристальнее. Что это? Ему кажется или... Может быть, это просто болотный цветок расцвёл на кочке? Вздор — на болоте не бывает красных цветов, а для клюквы сейчас не время. Значит...

Он ещё раз мысленно отметил путь, которым двигался кабан, громоздившийся теперь возле него неподвижной бурой массой. Потом сделал осторожный шаг, второй, третий. Всего-то шагов восемнадцать-двадцать. Ничего страшного.

— Дитрих, ты там как? Цел?

Крайк постарался придать своему голосу беспечность, однако в нём всё равно прозвучала тревога. Вот ведь ещё недавно они были совершенно незнакомы, а теперь этот бритт так о нём беспокоится. Правильно говорил Арсений: «Бог соединяет людей тогда и таким образом, когда и как Он считает нужным. Нам сразу не понять, для чего Он это делает, но всегда оказывается, что делает к нашему же благу!»

— Со мной всё в порядке, Крайк! — отозвался Зеленоглазый. — С кабаном не очень — боюсь, что не дотащу его до сухой земли. Только не вздумай идти сюда: ты же не видел, как бежал вепрь, значит, не видел брода. Подожди, я сейчас.

Дитрих добрался до кочки, что так привлекала его внимание, и понял: он шёл к ней не зря — на стебле высохшей болотной травы трепетал крохотный красный лоскуток Лоскуток тонкой, хорошо выделанной ткани.

Спустя примерно полчаса Зеленоглазый появился из кустарника и со стоном свалил со спины кабанью тушу.

— Дотащил! — завопили хором охотники, только что развлекавшиеся спором, сколько упрямый германец пройдёт шагов с такой ношей и когда, наконец, её уронит.

Дитрих стоял над тушей, с трудом переводя дыхание. Драгоценная находка, о которой, кроме него, пока никто не знал, явно придала ему сил. Вид у охотника был внушительный: на его обнажённом торсе струйки пота смешались со струйками крови побеждённого им зверя, лицо и даже коротко остриженные волосы тоже были в крови, а на плечах и руках алели ссадины — ему здорово досталось от окружавшего болото кустарника.

— Тяжело! — воскликнул тевтон и заставил себя улыбнуться.

Его сверкающая белозубая улыбка привела бриттов в ещё больший восторг.