Орел и Ворон

– Тебя по голове, что ли, ударили, Себастьян? Какой замок?

Шотландец споро срезал знамя с древка, после чего продолжил:

– Был бы у меня замок, думаешь, я месил бы здесь грязь?! Нет, эту тряпку я буду использовать как скатерть!

Я не удержался от дружеской подковырки:

– А я думал, что тебе с нами просто интересно!

По рядам рейтаров пробежали усталые смешки. Что же, после боя людям нужен хороший отдых, и надеюсь, они его получат…

Воцарилась тишина. Дождь стих. У самой реки я вновь встретил хмурого стрелецкого сотника, так и не сумевшего ни разу выстрелить. Его люди уже вступили на мост… Сил на разговоры не осталось, и я лишь натянуто улыбнулся московиту, не рассчитывая на ответ. Но тот, к моему удивлению, легонько склонил голову, после чего его губы разошлись в неком подобие невеселой, подбадривающей улыбки…

Выходит, я все же не так хорошо знаю московитов!

…А за спиной, во вражеском лагере продолжают веселиться, празднуя победу, и кажется, что веселье это только набирает силу, судя по крикам!

Ну ничего, пусть празднуют.

Пока живы.

Пролог Орла

Обманчиво спокойно на нашем берегу Волги. Стрекочут сверчки, плещется в воде хищная рыба, вышедшая на ночную охоту, где-то вдалеке коротко взвыл волк… И тут же затих. А вот на соседнем берегу, в «воровском» лагере, вовсю идет гульбище, доносящее до нас многочисленные пьяные мужские крики и истошный бабский визг. Иногда раздаются и выстрелы – по воздуху палят, дурни!

– Радуются, ироды, победу отмечают…

– Так рано радуются, Никола! – ответил я на кураже, надеясь подбодрить друга-горниста, а вот на прочих стрельцов уже рыкнул грозно, хоть и вполголоса: – Кто шум поднимет, тому лично все зубы повыбиваю! Чтоб ни звука, ни писка!

Ответом мне служит глухое молчание ратников, но мне его вполне достаточно: мою тяжелую руку все знают. Как и то, что обещания я на ветер не бросаю! Да и мало дураков шум поднимать, я больше для острастки рычу, себя успокаиваю – кому ведь охота под пули воровские лезть аль под картечь?! Дураков нема, стрельцы люди сметливые: ежели кто не знал, за каждого молодца всей деревней о приеме ратуют, самых головастых из крестьян дают! Ну иль кто из уже состоящих в приказе ратников слово замолвит – иначе ведь в сотню и не попасть… А за дурней никто просить не станет, себе дороже выйдет в первом же бою.

– Тронулис, братцы, вперед! Наказ мой не забываем! Да вразнобой идем, шаг не печатаем!

Немцы и свеи, что впереди нас встали, пришли в движение по команде собственных сотских голов, «офицеров» по-иноземному. Вот, стало быть, и наш черед пришел!

Ну, погань воровская, сейчас «порадуем» мы вас, ох порадуем… Днем дождь поливал, фитили тушил, порох мочил – ни разу пальнуть не вышло. Сейчас же иначе все будет!

Лагерь воровской прикрыт только острожками из сцепленных между собой крест-накрест кольев да поперечной перекладины. Конных они остановят, спору нет, а вот пешцев… Пешцы, коли до острожек беспрепятственно добегут, острожки эти руками в стороны и растащат!

Нет, конечно, коли враг с той стороны к обороне изготовился, попробуй убери преграду – живо сабелькой аль пикой приголубит! Да и то, добежать надо! Ведь ворогу огненного боя покуда хватает, чай ляхи с ворами Лжедмитрия (уже второго по счету!) огненным припасом делятся, да и запасы из взятых городков и крепостиц все у воров… Однако же упились поганые, упились хмельным! В ночи палят, с бабами гулеванят, драки затевают, орут, будто бесноватые, да песни непотребные во все горло распевают – победу празднуют, стало быть! И это хорошо, ой как хорошо! Ибо удара нашего не ждут, на дозоры понадеявшись. А может, воевода воров и вовсе не смог порядка в войске своем навести, коли допускает подобное…

И точно, порядка у ворога нет никакого! Костры жгут, костров много – при свете огня видно хорошо, так глаза их к свету и привыкают. А там, где кончается свет, там тьма словно стеной ляхов и запорожцев окружает!

Нет, не увидать им рати князя Михаила Скопина-Шуйского, приближающейся едва ли не бегом… И не слыхать, точно говорю, не слыхать нас из-за шума, что в лагере ироды подняли! А дозоры… А что дозоры? Недаром к князю с повинной головой явились бывшие казаки Болотникова под предводительством головы Дмитрия Шарова, верной службой надеющиеся заслужить прощение за воровство. И хоть казаки народишко и разбойный, и вина за ними серьезная, но Скопин-Шуйский – человек, умный не по годам. Взял под крыло справных воев, в степи ратному искусству научившихся, с татарами не раз сабли скрещивающих да хитрости и премудрости воинские разумеющих. И вперед основных сил их сейчас и отправил, сторожи тушинцев по-тихому снять, шума не поднимая – стрелами. Ибо не хуже степняков из луков бьют, а что в ночи, так ведь дозорных со спины огонь костров подсвечивает!

И, судя по всему, справились-то казачки, раз уж мы вперед пошли, а у воров тревогу не поднимают…