Орёлъ i соколъ

– Да! Это вам не Усамма Бен-Ладен! – хмыкнул Саша, – Ходжахмета мы еще по Чечне помним и знаем и личные счеты с ним имеем.

– И более того, – сделав очень серьезное лицо, каким-то не своим голосом сказал Цугаринов, – и более того, Саша, теперь личные счеты с Ходжаевым есть и у тебя.

Саша удивленно вскинул брови.

– Старик велел мне передать тебе, что Катюша твоя у Ходжаева.

– Что? – вскрикнул Саша и лицо его мгновенно исказилось, – что вы сказали?

– По нашим совершенно точным данным, Катюша твоя жива-здорова и является личной пленницей и собственностью господина главного террориста, он ее только что вместе с сотней других красивых невольниц приобрел для своего дома в Эр-Рийяде, приобрел на Интернет-аукционе, на знаменитом андижанском торжище рабынь.

У Саши ком подкатил к горлу.

– Мне поручено тебе это передать, Саша, – сказал Цугаринов, – мы сочувствуем тебе, Катюша в положении, мы в курсе. Мы понимаем, каково тебе…

В портал въезжали молча.

Бетонка притиралась здесь к скале и алюминиевые будки с охранниками, выкрашенные в коричнево-белый полосками камуфляж, почти сливались с каменной стеной, так же почирканной снежно-белыми вертикальными полосками.

Вышедший к ним начальник КТП заглянул вовнутрь УАЗика, увидев Цугаринова, молча кивнул и сделал шаг назад.

Шофер включил первую и машина поехала мордой прямо в скалу…

Но вот часть каменной стены внезапно сдвинулась в сторону, открыв черное пространство входа в самый секретный мир… Туда, где теперь сосредоточилась надежда России.

УАЗка въехала в тоннель и гулко шурша шинами по бетону, помчалась по выложенной тюбингами трубе – такой знакомой для пассажиров московского и питерского метро трубе перегонного тоннеля, как будто следующей станцией сейчас объявят Автово или Краснопресненскую. …

Лифт опустил их на шестой горизонт.

– Старика не обижай и вообще, держи хвост пистолетом, – пнув Сашу в спину, напутствовал его Цугаринов.

Прошли по коридору.

Охрана, узнавая Цугаринова в лицо, всюду пропускала их.

Дверь без таблички и без номера – стальная дверь, каких в этом коридоре не менее полу-сотни…

Цугаринов открыл ее перед Сашей и молча – пропустил первым внутрь.

– Здравствуй, Мельников, – Старцев поднялся со стула и протянув Саше руку, сделал шаг ему навстречу.

– Здравия желаю, товарищ генерал, – ответил Саша.

Сашино лицо, не смотря на напутствия Цугаринова было напряжено…

Расстрельное дело – в час "Ч" не выйти на связь и заняться личными делами.

– Ну что, пропащий! – добродушно крякнул Старцев, обнимая Мельникова, – Родину позади жены поставил?

– Простите, товарищ генерал, – смущенно отводя глаза, сказал Мельников.

– Бог простит, – назидательно заключил Старцев, – ты, дурачина в том неправ, что Родину и жену разделил в своей голове, а эти два понятия должны быть для бойца нераздельными, понял?

– Понял, товарищ генерал, – кивнул Саша, сглатывая слюну.

– Ни хрена ты еще не понял, – махнул рукой Старцев, – только в команде ты можешь победить, а ты волком-одиночкой хотел, эх ты! ….

Булыгин-Мостовой выглядел вальяжным, довольным собою умным модником.

Баринов про Булыгина-Мостового как-то сказал – Dedicated follower of fashion.

Хотя сам Булыгин-Мостовой про Баринова не единыжды говорил, что тот -пижон.

Теперь они сидели в студии, как те самые голубки и довольные собою, своими умами и мыслями – ворковали.

– Но вернемся к нашим баранам, – сказал с экрана Булыгин-Мостовой, – арабы, как представители типично восточной культуры лишены ощущения времени. Для них все представление о достойной мужчины деятельности – это торговля или выполнение каких то менеджментских функций. Работа на производстве для араба постыдна и связана с внутренними страданиями. Мужчина в их понимании не должен работать на производстве – он должен руководить, торговать, быть полицейским или военным – то есть, представлять власть. И вот из числа тех, кто в первое время был вынужден работать на конвейере, выделился слой менеджеров и своей элиты, которая выполняет природные функции руководить и торговать.

– Да, важный момент! – согласился Баринов, это означает, что в цивилизации, араб только потребитель ее благ, но не производитель, а это значит…

– А это значит, – кивнул Булыгин-Мостовой, – а это значит, что завоевав Европу, они не смогут поддержать того райского состояния цивилизации, того Парижа и того Лондона, благами которых они так любят пользоваться.

– Да, – радостно подхватил Баринов, – араб должен только пользоваться. Настоящий мужчина себя работой не утруждает. Работать должна женщина, а он – должен быть начальником. И если количественный порог присутствия мусульман в Европе будет перейден, то экономика Европы просто рухнет, потому что с проникновением мусульман в менеджмент, начнется коррупция, еще хуже чем в Киргизии, Азербайджане и так далее. Представьте себе, если переселить азербайджанскую элиту в Москву, что будет? Коррупция усилится в десятки раз, и все закончится резней. И рано или поздно, Европа превратится в какое то Марокко или Ливию.