Орел и Дракон

В покое началось что-то ужасное. Лежащие и сидящие на полу воины Хильдемара вскакивали, путаясь в плащах и нашаривая свое оружие, в дверной проем лезли бородатые варвары, тоже вооруженные, с ходу вступали в схватку с людьми виконта. Теодрада бросилась снова на кровать, отползла к стене и забилась за угол, надеясь, что полог и столбы защитят ее, укроют. Она совсем не понимала, что происходит. Так это не виконт Бельвилльский, это норманны, и совсем не такие мирные, как им пытались внушить! И чего им нужно – сокровище Святой Троицы? Вспомнив о драгоценном ящике, Теодрада пыталась выглянуть, но из-под полога не видела почти ничего. Совсем рядом боролись люди, слышались яростные крики, проклятья, звон железа, и никак нельзя было разглядеть, что происходит в том углу, где устроились две монахини. Тот ужас, пережитый в Сен-Кантене, мигом догнал ее и накрыл, и Теодрада едва могла связать в уме слова молитвы, не помня себя от потрясения. Рядом с ложем кто-то стонал и хрипел, раздавались крики на чужом языке, лишь смутно похожем на франкский. И она старалась плотнее вжаться в стену, полная безумной и детской надеждой, что в темном углу за пологом ее не найдут, не тронут.

Казалось, этот кошмар продолжается целую вечность, но на самом деле все кончилось довольно быстро. Имеющие опыт боев на море, в тесноте корабля, норманны не растерялись и в помещении, набитом людьми; к тому же их было больше, так что на смену раненым немедленно вставали другие, они были бодры, вооружены, со шлемами на головах, в отличие от полураздетых франков, некоторые даже держали щиты. Люди Хильдемара были перебиты, ранены или связаны.

Сам Хильдемар продержался дольше. Молодой норманн загнал его в угол, но виконт, несмотря на несколько ран, продолжал отбиваться. Лицо его было искажено яростью и ненавистью, заглушившими боль и усталость. Он тоже с первого взгляда узнал своего противника, младшего из двух норманнских королей, захвативших Сен-Кантен. И не требовалось долго раздумывать, чтобы понять, зачем он сюда явился. Ведь у него, Хильдемара, на глазах норманны собирались преследовать сокровище Святой Троицы. И ее, Теодраду. Он надеялся сбить их со следа, но этим собакам, видно, помогает сам дьявол. Однако, сдаваться Хильдемар не намеревался, и ненависть придавала ему сил.

Рери тоже был настроен самым решительным образом. Они и правда потеряли след. Сколько они ни расспрашивали – трех монахинь с ящиком никто не видел. Преследовать «какого-то сеньора с женой» они и не думали, но и возвращаться назад ни с чем Рери и не думал. Зная, что беглянки направляются в Реймс, он предпочитал держать путь туда же и постараться, опередив их, перехватить перед городом. В эту усадьбу они заехали только переночевать. Но Тибо сразу узнал Хильдемара, и Рери тоже отлично запомнил худощавое лицо и длинные ноги надменного «франкского журавля».

Хильдемар был старше его лет на семь, хотя едва ли Рери уступал ему в боевом опыте – сказалась разница в образе жизни. Вот чем молодой норманнский конунг уступал виконту, так это длиной конечностей, а это в сражении на мечах весьма и весьма важно. Рери требовалось все его умение и ловкость, чтобы приблизиться на длину собственной руки с клинком и при этом не попасть под клинок противника, который получал возможность его достать еще раньше. Выручил опыт. Изловчившись нанести Хильдемару две или три раны – тот не был защищен ничем, кроме нижней рубашки – в дальнейшем Рери только делал ложные выпады, не приближаясь на расстояние верного удара. Но Хильдемар все же был вынужден отбиваться, шевелиться, двигаться – теряя и теряя кровь.

Его выпады становились все менее и менее верными, удары все более и более слабыми, движения замедлились. Понимая, что ему осталось несколько мгновений, он собрал в кулак все оставшиеся силы и, схватив меч обеими руками, обрушил его на голову противника. Рери уклонился, а конец клинка вонзился в земляной пол.

Это был конец. Даже не особенно спеша, Рери точно и сильно ударил по склоненной шее виконта. Тот рухнул, так и не выпустив рукояти меча, и больше не шевелился.

Рери быстро огляделся, стараясь убедиться, что опасности больше нет. Сражение в спальном покое уже прекратилось, вокруг стояли его люди, молча ожидая конца поединка.

– Готов, – произнес Орм.

– Хороший удар, – невозмутимо одобрил Торир Верный, будто наблюдал обычный учебный поединок.

– Где ящик? – спросил Рери, отдавая меч оруженосцу, чтобы вытер кровь обо что-нибудь. – Или он их не догнал?

– Здесь только две монашки, – Гейр Лысый показал пальцем куда-то себе за спину, в угол. – Давай пошарим, может, и третья найдется.

Люди расступились, и Рери прошел в угол. Одна монахиня, невысокая, средних лет, стояла на коленях, стиснув руки и опустив голову, вся погруженная в себя – то ли молилась, то ли оцепенела от ужаса. Прямо перед ней виднелось тело второй, рослой и крупной. Та лежала лицом вниз, но не прямо на полу – тело ее было странно приподнято и выгнуто, будто что-то объемное находилось между ней и полом.