Орел и Дракон

– Так епископ Рейнульф все-таки жив? А нам тут рассказали, что он принял мученическую смерть и на глазах варваров был ангелами Господними взят на небо!

– Несомненно, епископ сен-кантенский заслуживает милости Господней и получит ее, но какое-то время спустя. Пока же он ранен в сражении перед воротами Сен-Кантена и попал в плен. От его имени Радеберта, аббатиса Святой Троицы, поручила мне отыскать трех ее посланниц и проводить их в Реймс. Я рад, что успел догнать их и найти живыми и здоровыми. Я надеюсь, что это они… Подайте факел.

Хозяин кивнул челяди, им принесли даже два факела и осветили темный угол. Сестра Ида к тому времени проснулась и разбудила Гунтильду: имена епископа, графа Гербальда, аббатисы Радеберты привлекли их внимание. Из осторожности обе монахини попытались загородить собой драгоценный ящик, но напрасно они беспокоились: виконта Хильдемара интересовал вовсе не он.

Виконт подошел ближе. По очереди задержав взгляд на лице каждой из двух монахинь, он сразу отметил: не то, – и сосредоточился на третьей. Она лежала, свернувшись и уткнувшись лицом в рукав, так что была видна только хрупкая девичья фигурка и спутанные пряди белокурых волос, выбившиеся из-под покрывала. Видя внимание к ним знатного сеньора, Гунтильда и Ида подтолкнули спутницу, но та не просыпалась; тогда Ида потеребила ее за плечо, позвала, и Теодрада подняла голову. Блеск огня ослепил ее, она закрыла лицо руками, жмурясь и привыкая к свету, потом опустила ладонь. И увидела перед собой лицо мужчины, который с таким напряжением вглядывался в нее, будто от этого зависела его жизнь.

Хильдемар видел дочь графини Гизелы только один раз, шесть лет назад, когда она была одиннадцатилетней девочкой. Тем не менее, она мало изменилась за эти годы: лишь немного подросла, лицо ее стало взрослее, но узнать ее не составило труда.

– Что вам нужно, сеньор? – произнесла она в недоумении, едва разглядев, что незнакомец принадлежит к благородному сословию. – Что вам нужно от бедных служанок Божьих?

– Теодрада, ведь это вы? – ответил он. – Я узнал вас сразу. Но не бойтесь: я ваш друг, я здесь для того, чтобы служить вам и помогать, защищать вас и то, что вам дорого.

– Кто вы? – Теодрада хмурилась спросонья.

– Вы не помните меня? Я – Хильдемар, сын Гунтарда, графа Вермандуа и аббата Сен-Кантен де Монт.

– Хильдемар? Гунтард… – не сразу, но все же Теодрада вспомнила эти имена, которые не раз слышала от матери. – Но как вы здесь оказались?

– Я последовал за вами, как только узнал, что три сестры из Святой Троицы без всякой защиты пустились в такой далекий путь, пешком, без помощи, в стране, где опасность подстерегает на каждом шагу. Я не мог оставить без помощи вас, которую так почитаю и восхищаюсь…

– О чем вы говорите? – Теодрада почти опомнилась. – Восхищаетесь? Чем вы можете восхищаться? Я – последняя из служанок Божьих, я даже не произнесла еще обетов, которые дали бы мне некоторое право на уважение мирян…

– Я восхищаюсь вашей истинной христианской скромностью, отказом от почестей и преклонения, на которые вы имеете право как благодаря своему происхождению, так и своей красоте.

От изумления и негодования Теодрада не сразу нашлась с ответом, и Хильдемар продолжал:

– Я восхищаюсь вашей самоотверженностью, вашей отвагой, с которой вы взялись за это опасное поручение – я знаю, в чем оно состоит. Не беспокойтесь, я говорил с аббатисой Радебертой и от нее узнал, кого и зачем она отослала в Реймс. Она поручила мне отыскать вас и оказать помощь – отвезти вас в Реймс, поручить там заботам архиепископа и обеспечить вам безопасность на время пути. Вы видите, что можете довериться мне без опаски. У меня есть люди, кони и припасы. Уже через два дня вы и ваша драгоценная ноша будете в Реймсе.

– Если так, то вас воистину Бог послал, – заметила сестра Ида. – Иначе и не знаю, добрели бы мы сами через этот ужас. Не правда ли, Теодрада?

Теодрада медлила с ответом. Конечно, покровительство благородного человека, способного помочь им добраться до цели и защитить, была им очень нужна, не столько ради них самих, сколько ради реликвии. Но что-то ее смущало: в его голосе, в выражении глаз она видела какую-то затаенную мысль, нечто сверх того, о чем он говорил.

– Хорошо, сеньор, – сказала она наконец. – Я верю, что Господь послал вас ради сбережения того, что нам поручено сохранить. Вы ведь понимаете, что отвечаете перед Ним за сохранность… этой вещи.

– Разумеется, графиня…

– Не нужно. Я больше не графиня и никогда ею не буду. Я лишь послушница, служанка Божия.

– Как вам угодно, – Хильдемар поклонился. – Но вы ведь знаете, Теодрада, что судьба наша в руках Божьих, и человек не должен слишком уж уверенно располагать собой, пока воля Божья не станет ему окончательно ясна.

– Что вы хотите сказать?

– Ничего, гра… Теодрада. Хочу сказать, что сейчас вам и вашим сестрам нужно как следует отдохнуть перед завтрашней дорогой. Надеюсь, сеньор Хродин вас накормил? – Он вопросительно оглянулся в сторону хозяина, который с жадным любопытством прислушивался к их разговору.

– Да, пусть благословит его Бог.