Ордер на смерть

Петрович в это время проверял оружие, курил и ждал своей очереди мыться. Включил какой-то компакт-диск с надписью: «Релакс: шум океанских волн»… Звуки, поплывшие из четырех колонок сразу, были в самом деле такими приятными, что Вадим расслабился и как-то повеселел. Да и оружие в руках всегда бодрило его.

Артур в ванной намылил шампунем голову, стал ожесточенно промывать спутанные волосы. Сложен он был великолепно — настоящий атлет с рельефной мускулатурой живота, груди и прочих частей тела. Оплетенные венами бугры бицепсов привычно вздымались, когда он поднимал над головой руки. Сказывались годы занятий у личного тренера — знатока самых разных восточных единоборств. Правда, с недавнего времени Артур плюнул на все эти занятия, решив, что ему достаточно уже приобретенных знаний и навыков. Да и вообще, он все больше и больше замыкался в себе, становясь скрытным, мстительным и озлобленным. Что-то нехорошее зрело в душе, какое-то странное желание поиграть в кошки-мышки с судьбой…

Получив все, что, в принципе, хочет иметь любой нормальный мужчина, Артур, похоже, пресытился — сердце его словно превратилось в кусок льда. Беспричинные приступы ярости и даже бешенства овладевали им все чаще. А ведь и деньги немалые у него имелись, и женским вниманием он никогда не был обделен, и дела у него до недавних пор шли хорошо!

Пресыщение всем и вся сочеталось с чувством навалившейся страшной усталости. Он уже давно не знал элементарного отдыха и покоя, вечно занятый умножением кровавого своего капитала. Видимо, ничто не проходит безнаказанно… Все те убийства, к которым имел прямое отношение Артур, незаметно, но неуклонно накладывали свой отпечаток на сознание Князева. Стала мучить бессонница, странная для молодого и столь крепкого организма… Душа! Душа Артура была будто изъедена червями — он это уже ясно ощущал. Князев никого не любил. На женщин смотрел лишь как на орудие для удовлетворения самых низменных страстей. На мужчин вокруг — как на пешек в своей игре в деньги или как на потенциальных врагов.

Достаточно образованный, Артур все чаще вспоминал из истории такую одиозную фигуру, как Иван Грозный… Тоже ведь у человека было все — а какая чудовищная жестокость! Почему? Наверняка потому, что сердце обратилось в лед! Или это обычная желчь буйствует, требуя выхода отрицательным эмоциям и чистой злобе? Хотелось порою крушить, рвать зубами, мучить, жечь, убивать — всех без разбору…

Артур сам не мог разобраться в этих болезненных эмоциях, а визит к какому-нибудь психотерапевту или другому врачу считал ниже своего достоинства. И вот еще что: это состояние — озлобленности на весь белый свет — Артуру даже порой нравилось! Он сознательно вытравлял из души сострадание к другим людям, мысленно сравнивая себя, красивого, умного молодого парня, с бешеным волком или псом. Звери не знают сострадания, но обычно волк терзает более слабое создание лишь ради пищи. Бешеный волк или пес убивает, как машина для убийства, не задумываясь; несет в мир разрушение и страдание.

Князев потешался над любыми проявлениями человеческой доброты, отрицал их цинично и холодно. Раньше (надо же, словно это было совсем и не с ним, в какой-то другой жизни!) он всерьез интересовался искусством, наукой, красивыми женщинами, всем прекрасным — это был искренний интерес. Теперь его ничто по-настоящему прекрасное и интересное не волновало. В душе остался один только жуткий смех — над всем, что делают люди.

С такими запасами злобы в душе Артуру пойти бы на войну, в одну из горячих точек, где он наконец-то выплеснул бы всю свою желчь вместе с выстрелами по врагу… Но воевать ради амбиций жирных политиков? Чтобы потом твой труп бросили в хранилище и он бы валялся там неопознанным месяцами? Нет, туда он не собирался! Его война здесь, война ради своих денег и своего удовольствия, — это совсем другое дело…

Князев включил холодную воду — стиснул зубы, чтобы не заорать от внезапной смены температур, только скрипнул ими и сжал кулаки… Скорее бы кончилась эта распроклятая жизнь! Ничего уже не хочется от нее, никаких, даже самых утонченных и недозволенных, пороков и развлечений — изнасиловать малолетку, перерезать какому-нибудь старому хрычу горло ножом… Ничего в этом нет интересного! Интересным стало другое — водить за нос государство и всякие спецслужбы, играть с ними, подбрасывая всем этим сволочам и охреневшим чиновникам новенькие трупы.

Но и это когда-нибудь приестся — как приелось, к примеру, ледяной водой окатываться… Все надоело! Как же все надоело!

Артур выключил воду, обтерся большим махровым полотенцем и босиком прошлепал в комнату. Петрович в недоумении посмотрел на него:

— Артур, что с тобой? Чего ты ржешь-то?

— Да так, не обращай внимания, — продолжая нервно смеяться, бросил ему Артур и, порывшись в стенном шкафу, достал оттуда длинный, роскошный халат. Сел в кресло и вдруг нахмурился.

Петрович только удивленно вскинул брови и молча пошел в душ.