Орден необычных

— Разводите их по комнатам! — раздался на редкость мощный голос. Внутри их, как выяснилось, ждали — к повозкам стали подбегать люди. Одеты все были очень похоже, на груди у каждого виднелся знак с изображением небольшого кружочка. — И сразу жрать давайте! И торопитесь, скотины! До открытия два часа осталось!

Несколько человек подошло и к их клетке. В руках каждый держал по гладкой черной палке длиной с предплечье. Один из них поднес к замку металлическую призму — решетка тут же отошла в сторону.

— По одному и без фокусов, — произнес он. — Иначе…

Работник арены коснулся палкой решетки, в ту же секунду раздался резкий удар, посыпались искры. Локу это не напугало, но в этот момент и правда дергаться не стоило. Трижды по пути, открывая и закрывая двери, их отвели в длинную прямоугольную комнату. В ней уже было с два десятка человек, прикованных к левой и правой стене. Прохода было два: дверь, через которую их ввели, и решетка с массивными прутьями на противоположном конце — оттуда внутрь проникал свет и отголоски сумасшествия, через которое они пробирались по городским улицам. А что будет, когда начнутся бои?

— Как это будет? — спросил Лока у своего соседа, когда их покормили. «Апатичный» не ответил, до этого он и к еде не притронулся. Закрыв глаза и прижав руки к голове, он старался… не отдать энергию раньше времени? Примерно так вело себя большинство людей в комнате. Лишь шестеро-семеро глядели на все с откровенным непониманием и страхом.

Дверь открылась, и в комнату вошли еще четверо. Огромный смуглый мужчина, на левой руке у него не хватало двух пальцев, и закутанный в плащ колдун. Еще двое несли длинный и, судя по всему, очень тяжелый металлический ящик.

Маг медленно обвел взглядом комнату, а затем шагнул прямо к Локе.

— Как себя чувствуешь? — спросил он, приблизившись.

Лока не ответил. Как его звали?.. Собираен, кажется. Это он не дал ему сбежать в первый день, а потом добавлял яд в еду. Никаких эмоций по отношению к нему Лока не испытывал. Наверное, все же пока не до конца превратился в человека. Сегодня он впервые попробовал на вкус такое ощущение, как неприятие, захотел сделать что-то для себя, но изменился мало в чем. Природа чувства мести по-прежнему оставалась для него чуждой.

Собираен не отрывал от него взгляда целую минуту, затем кивнул, подошел к здоровяку и что-то негромко ему сказал.

— Хорошо… — негромко ответил великан, а потом вдруг прогремел: — Гладиаторы! Я к вам обращаюсь!

Все как будто очнулись ото сна. Локин сосед вонзился в говорившего взглядом: казалось, чтобы сейчас ни сказали, он без раздумий согласится. Все, что ему сейчас было нужно, — это направление.

— Рабы всегда остаются рабами! Сколько бы ни прошло лет! Они даже в мертвецов превратиться не могут, потому уже мертвы! Гладиатор, в отличие от раба, может умереть. И что еще важнее, он может жить! Свобода… — Здоровяк вдруг улыбнулся. — У большинства она попрятана по темным углам, и они даже не догадываются, как следует, о ее существовании. У вас же… есть шанс познакомиться с истинными ценностями. Слышите? — Он указал рукой на решетку. Оттуда все отчетливей доносилось шептание толпы. — Там вы можете обрести славу. Там вы можете обрести силу! Только там вы можете подняться над безликой массой! Отныне все то, что происходит за пределами арены, потеряет для вас смысл. Только туда вы будете стремиться. Там вы станете жить. Там вы обретете вечность!

С каждым словом напряжение в воздухе нарастало. Создавалось впечатление, что не только гладиаторы, но и великан эмоционально связан со зрителями. Каждое слово отражала арена, либо он вторил ей, но стоило сказать последнее слово «вечность», пространство взорвалось овацией.

— Сейчас! Сейчас! — не выдержав, закричал кто-то рядом, но Лока едва его услышал.

В комнату вбежал работник арены со свитком в одной руке и круглой тускло светящейся стекляшкой в другой, остановившись рядом с Собираеном, он сверился со свитком, бросил взгляд на стекляшку и объявил:

— Мерзт, вторая пара — второй бой по общему расписанию. От пяти до десяти минут. Готовьтесь.

И тогда это началось. Спустя секунд двадцать, когда стадион вдруг замолчал, судорожно вздохнув, Лока усомнился: все ли в порядке с его чувствами? Но уже спустя мгновение как будто по голове ударило: насколько резким получился переход от давящей на уши тишины к безудержному сумасшествию трибун, от которого с потолка сыпалась каменная крошка. Толпа замолкала еще несколько раз, потом раздался звук, с каким встречается в поле пара закованных в латы рыцарей — одного из гладиаторов бросило на решетку, через которую минуту назад он вышел на арену.