Орден-I

Йован изматерился в поисках места для парковки у здания федерального суда Нью-Гефа. Пришлось пилить три квартала и утешать себя цифрами на фитнес-браслете. Йован сверкнул значком в сторону охранника на входе, прошёл досмотр, поднялся по лестнице на третий этаж и постучался в кабинет прокурора. Помощница запустила его в небольшой зал для совещаний, где Йован провёл ещё часа два в ожидании, заливаясь халявным кофе и забивая голод предложенными печеньками.

Дверь открылась и, чётко цокая высокими каблуками, в неё прошла женщина. Брюнетка, высокая и спортивная, одетая в чёрный деловой костюм и длинную юбку. На полпути она узнала своего гостя, остановилась и уставилась на него строгим взглядом, от которого последние подонки-гангстеры и убийцы обычно опускали глаза. На её лице не дёрнулся ни один мускул. Аккуратненькая и дорогая кожаная небрежно папка с документами полетела на стол.

Эмилия процокала назад, закрыла дверь на защёлку. На пути к Йовану она скинула туфли, почти попав одним из них ему в голову, подошла близко и с размаху ударила его по щеке. Хлопок разорвал тишину в зале, голова Йована мотнулась и он на секунду потерялся. И даже вскрикнул от боли, когда прокурор забралась на него сверху, впилась ему зубами в щёку и вцепилась острыми ногтями в загривок.

— Сто-о-оп… — заумолял Йован. — Я по делу…

Эмилия отстранилась, подняла руку и, судя по её лицу, собиралась хлестнуть его ещё раз, Йован весь сжался в ожидании удара и опустил глаза. Когда он поднял их, прокурор снова обулась, поправила одежду и волосы, уселась напротив, молчала и сверлила его взглядом.

— В общем… это… спрошу прямо. Зная твои тёмные дела… Ты последнее время не пересекалась с необычными перевёртышами? Что-то странное мелькало в высших эшелонах вашего… племени? Чарли не попадал в тёмные истории? Или его какие друганы из резервации? Или с вашего класса?

Эмилия отрицательно покачала головой, и звучно поцокала языком, казалось, она не умеет моргать. Йован встал, нелепо помялся.

— Если что-то узнаешь, пожалуйста, скажи мне, — промямлил он. — И… прости, что не позвонил.

Эмилия хищно улыбнулась, лишь на секунду и молча протянула ему визитку со своим новым номером. Йован сгрёб её в карман, опустил глаза и поспешил выйти.

***

1998 год, Косово.

Маленький Йован не ел уже четыре дня. Но это его не беспокоило. Пока ещё он не чувствовал слабости. Куда сильнее его заботило состояние младшего брата. Кристиан сильно исхудал, ему было тяжело двигаться. Жаловаться было некому, их родители погибли.

Два месяца назад они ушли и не вернулись. Йован не знал, что случилось. Но он выполнял обещание, данное отцу. Пока им удавалось выжить.

Сначала они тихонько сидели дома. Йован нашёл запас свечей, оборудовал для младшего брата игровую в подполе, а сам сидел на диване и ждал родителей, изредка поглядывая в закрытое шторами окно. А потом на их район упали бомбы. Йован вытащил полуголого брата из-под завалов, и они убежали в темноту.

Теперь они ютились по брошенным и полуразрушенным домам и искали себе пропитание.

Район, в котором они находились, сильно пострадал из-за бомбардировок и боёв. Люди покинули его, братья не встречали ни одной живой души уже несколько дней. Где-то вдалеке постоянно стучали выстрелы. Но и не к такому привыкаешь.

То ли от голода, то ли от пережитых ужасов у Йована начались галлюцинации. Так думал этот мальчик, повзрослевший слишком рано. Йован чувствовал, что среди полуразрушенных домов и пустынных улиц они не одни. По ночам Йован слышал звуки. Кто-то бродил в соседних домах и рядом с их временным убежищем. Легкое, почти бесшумное движение. Может, это были брошенные собаки или кошки. Но уже давно не было видно ни тех, ни других.

Шум вертолёта, крики и стрельба на улице напугала их, они не успели найти укрытие. Под ударом тяжелого ботинка дверь рухнула, в комнату ворвался высокий человек с винтовкой наперевес. Перед тем как ослепнуть от света штурмового фонаря, Йован увидел его перекошенное лицо и встал между этим человеком и братом.

Бандит долго слепил мальчиков светом, но вдруг опустил оружие и крикнул что-то на незнакомом языке на улицу. В комнату вошли ещё двое солдат с нашивками НАТО.

— Что делать, Джон? — спросил солдат, проломивший дверь.

— В смысле, что делать? Прочёсываем район дальше, пока не найдем эту тварь, — раздражённо ответил ему товарищ.

— Да они совсем малыши. Ты посмотри. Нельзя их здесь оставлять.

— Они не наша проблема, Карл. Соберись уже. Что сегодня с тобой? У нас есть работа. Бледные сами не смогут навести тут порядок.

— Они дети, Джон. Это неправильно. Я не могу их здесь оставить. МЫ не можем здесь их оставить!

— Нельзя спасти всех, Карл. Как ты не поймешь, ты сам, как ребёнок.

— Нельзя. Я знаю. Можно спасти этих, вот они, перед тобой.

— У них наверняка есть родители. Найдутся. Немедленно прекрати, Карл.

— Какие родители? Ты посмотри, вокруг одни руины. Нет у них родителей. Они тут одни. Дети одни на войне, Джон!

— Я запрещаю. Мы на задании. Что ты предлагаешь?