Орден Ассасинов

Судебное разбирательство по делу об убийстве Мурса и случай Мэнсона обладают тем же неуловимым признаком. В случае классического убийства девятнадцатого века убийца пытался создать двойственность, предполагающую сомнения или смягчающие обстоятельства. Но факты работали против него; назло его отговоркам, мотив стоит, словно Эйфслева башня; он оказывается в положении лжеца, которого полностью разоблачили. Даже после того как Брэди и Мэнсон были осуждены, оставалось ощущение, что не было сказано ничего, что могло бы объяснить, что же на самом деле произошло. Были странные оправдания, аргументы о больном обществе, извлеченные из де Сада или Маркузе; но ничто из этого не могло быть отождествлено с достаточным мотивом. Возможно, возникло бы чувство психологического облегчения, если бы заключение психиатра могло показать, что Иэн Брэди всегда был педерастом-садистом или что мания величия Мэнсона была следствием венерической болезни. Но это был именно тот вид уверенности, который никогда не выявляется. Американское общество сочло случай Мэнсона чрезвычайно разочаровывающим, поскольку казалось, что он убеждал в соответствии с некой нелинейной логикой. Он был невиновен; не потому, что не сделал ничего для убийств, а потому, что виновно было общество. И подпольная пресса Калифорнии, казалось, сочла этот ответ подсудимого понятным и справедливым, несмотря на то что никто фактически не утверждал, что именно общество убило Шарон Тейт и семью Да Бьянка.

Ясно одно: если мы принимаем различие между ассасинами и убийцами, то Фуз, Мэнсон и Брэди принадлежат к ассасинам. Обычное убийство совершается преступником, думающим о последствиях. Он надеется, что его не поймают; а если его поймали - он повесит голову и признается в том, что виноват, сказав: «Попался за дело». Ассасин опустит вниз дуло своей винтовки с чувством своей правоты, ощущая себя директором школы, который бьет тростью нерадивого ученика, или палачом, который освобождает капкан. Он карает общество. Он чувствует, что он прав.

Ницше понимал психологию ассасина. В письме Стриндбергу от 7 декабря 1888 года он писал:

« ...история преступных семей... всегда приводит к личности, слишком сильной для своего специфического социального окружения. Последнее значительное преступление в Париже, дело Прадо, является классическим примером этого. Прадо был более чем равным по силам соперником для своих судей, даже его адвокаты, проявляя самообладание, восхищались его острословием и бравадой. И это вопреки тому факту, что давление судебного следствия уже так сильно навредило ему в физическом плане, что несколько свидетелей опознали его лишь по старым портретам» [курсив мой].

Прадо был казнен в декабре 1888 года за убийство проститутки по имени Мари Агетэн. В 1887 году Прадо был арестован при попытке бегства с места ограбления; он пытался стрелять в полицейских, которые преследовали его. Спустя некоторое время также были арестованы две его любовницы, обвиненные в соучастии в другом ограблении. Заключенные в одной камере, соперницы стали негодовать на мужчину, который был виновен в их положении, и одна из любовниц сказала другой, что Прадо убил Мари Агетэн. После чего она решила рассказать об этом следователю. Были найдены ювелиры, которые опознали в Прадо человека, который продал им ювелирные изделия, принадлежащие Мари Агетэн. Во время судебного разбирательства было обнаружено, что помимо своих двух любовниц (одна из которых родила ребенка от него в тюрьме) у Прадо еще была жена в Испании. Общество валило толпой на представление Дон Жуана, который столкнулся лицом к лицу с женщиной, которую предал. X. Б. Ирвинг, описывая дело Прадо в «Исследованиях о французских преступниках», говорил: «Какая бы тайна ни сопутствовала предшествующему жизненному пути [Прадо], он был отчаянным и безрассудно смелым. Он сражался, и сражался мужественно и решительно, на Кубе и во время Карлистских войн в Испании. М. Горон в свих мемуарах склонен признать, <...> что Прадо был сыном Президента Перуанской Республики... Прадо... был кем-то вроде солдата рядом с ним; его преступления весьма безрассудны и отважны; он не знал слез... и, оказавшись в безвыходном положении, он показал себя начитанным, щедрым на слова и неодолимым в возражениях, затопив судей стремительными потоками своих аргументов и обвинений». После вынесения смертного приговора Прадо написал письмо президенту Франции Карно, попросив устроить казнь как можно раньше. Карно (который был убит пять лет спустя) исполнил просьбу; Прадо встретил свою смерть без страха. В письме другу, написанном незадолго до казни, он процитировал Дидро: «Для мудрого человека не существует таких вещей, как законы. Так как все законы подвержены ошибкам или исключениям, мудрый человек - сам себе судья, подчиняется ли он законам или нарушает их». Можно сказать, что это кредо Ассасинов.