Орда

В Черниговских и Северских землях, после захвата их земских столиц и недавнего разгрома Михаила сложилась ситуация аналогичная вышеописанной в Галицкой земле. Даже не дожидаясь подхода отдельных воинских контингентов «Деснинской группы войск» — 3–го корпуса Аржанина, чернигово — северские жители спешили выказать верноподданнические чувства, засылая своих делегатов в уже занятые нами Чернигов, Новгород — Северский, а с недавних пор и в сам Киев. В такие делегации входили как городской нобилитет, так и, в отдельных случаях, даже удельные князьки — Сновские, Козельские, Трубчевские, Рыльские, Путивльские, Курские, Стародубские, Елецкие, Вщижские и прочие. Удельные князья надеялись, что явка с повинной головой поможет им сохранить свои нынешние уделы. Но не на того нарвались! Старшие представители этой династии Ольговичей — Черниговский и Новгород — Северский князья уже покинули этот грешный мир, а оставшиеся в живых Ольговичи, лишённые лидера и боеспособных частей были вынуждены не только склонить передо мной свои выи (шеи), но и подчиняться любым моим решениям.

Все выжившие Ольговичи были высланы из своих родовых вотчин, получив в замен волости в Булгарской и в новых чухонско — литовских северо — западных областях. Если они обживутся и укрепятся там, то это будет на пользу не только им самим, но и Русскому государству в целом. Из Рюриковичей, единственных, кого я не стал трогать, срывая с насиженных мест, были лишь окончательно обоярившиеся князьки, что наличествовали в Киевской и Галицкой земле. Они давно ни на что не претендовали, уже не в первом поколении тихо сидя в своих вотчинах, смирясь со своей судьбой.

На самой же Руси владетельных князей ныне не осталось ни одного! Вся Русь, как в стародавние времена первых Рюриковичей, перешла под власть одного правителя — Владимира Изяславича Смоленского.

С остальными делегатами я вёл себя куда как более миролюбиво. Все съезжавшиеся в бывшую столицу Руси бояре, купцы, выборные от городской «черни», спешили поклониться новому владыке всея Руси. Своих новых подданных я принимал в бывшей гриднецкой ежедневно, работая в режиме конвейера — до того много съехалось народа из южных княжеств. Сначала, по приезду, все эти высокородные и не очень гости проходили, ставшую стандартной, процедуру присяги в Софийском соборе в присутствии митрополита, в первый же день снявшего с меня свой интердикт, отлучающий от церкви. Большинству приходилось присягать новому государю всея Руси по второму разу, так как это уже ими было проделано в родных городах. Ну, да, кашу маслом не испортишь! Затем принёсшие присягу являлись в терем для личной, так сказать, аудиенции. В таких случаях деваться было некуда, приходилось соответствовать, соблюдая весьма обременительные для здоровья и кошелька правила здешнего этикета. Поэтому, дабы не обидеть гостей, в обширной приёмной палате были поставлены длинные столы, которые всегда ломились от яств и питья.

Я восседал на красивом резном стольце, установленным на возвышении, обложившись подушками — о существовании мягких кресел в Киеве ещё не подозревали. Сразу после полудня я принимал посетителей попроще — выборных от народа — многочисленных старост и сотских, мелких купцов и своеземцев, дружинных десятников и чиновничью братию, оставшуюся от Михаила и других князей. Вечером же, устраивались пиры, с участием прибывающих в Киев князей, бояр, торговых гостей и купцов. Эти персонажи зачастую заявлялись на приём в меховых шубах с шёлковой оторочкой, тряся длинной бородой, кланялись в ноги, чуть ли не касаясь пола своими горлатыми шапками. При всём при этом взирали на меня с удивлением. Я был одет, по их своеобразным понятиям, чуть ли не в нижнее бельё, пребывая в душном тереме в чёрных штанах и цветных шёлковых рубахах. Ну да с меня взятки — гладки, париться в жару, будучи одетым не по сезону, я не собирался. Прошли те времена, когда я ещё старался подстраиваться под местную моду, строго следуя заведённым здесь привычкам и этикету. Сейчас ситуация менялась на прямо противоположенную — уже я во многом задавал тренды.

— Государь, всё готово! Народ в сборе! — произнёс тихим голосом, боясь потревожить мои думы, аккуратно вошедший в горницу бывший киевский тысяцкий Дмитрий. Назначен он мною был на новую должность — помощника губернатора Киевской области.

Сегодня я намеревался выступить перед киевлянами на Софийской площади, рассказать о предстоящих изменениях в их жизни, заодно представить им нового губернатора.

Выйдя на улицу, я услышал, как в последний раз звенит над Киевом его знаменитый вечевой колокол. Уже сегодня его прилюдно срубят. Теперь он станет не нужным и даже вредным атрибутом, провокационным символом, диссонирующим и совсем не соответствующим наступающим на Руси временам абсолютистской монархии.