Орда

Прорывом с последующим боевым соприкосновением противостоящих друг другу войск пытается воспользоваться лёгкая степная конница. Она, укрывшись за спинами своих тяжелобронированных собратьев, начинает прорываться, вплотную подходя к нашим пехотным построениям и спрыгивая с коней, пешими бросаются в бой. В таких обстоятельствах наша артиллерия оказывается бесполезной, чтобы не задеть своих она может продолжать вести навесной огонь только по дальним дистанциям. Но вот раздаётся ещё одна команда, и по накапливающейся перед линией щитов конницей, в дело вступают стрельцы — начинают забрасывать противника гранатами, снаряжённых пироксилином. Череда частых взрывов крошит, напичкивает осколками и изламывает тела противников. За первой волной взрывов, с короткими промежутками, следуют вторая и третья. Страх и инстинкты берут власть над разумом степняков, они разворачивают своих испуганных, совсем обессиленных коней и наконец, цунами, оставляя обломки из тел, то там, то здесь начинает откатываться назад.

В нашем противостоянии с ордынцами установился свой собственный ритм сражения, состоящий из чередующихся между собой фаз затишья и внезапных возобновлений кровавого побоища. Так, в часы активизации боёв, не смотря на раны и усталость, пехотинцы сражались как заведённые бездушные машины и казались неуязвимыми. Когда же степняки, очередной раз «умывшись кровью», и повинуясь приказам отдаваемых белыми и чёрными флагами или же даже самовольно отступая выходили из боя, чтобы перегруппироваться и с новыми силами обрушиться на своего врага, пехотинцы, прежде чем продолжить движение вперёд, несколько минут переводили дух, обессиленно опёршись о щиты, пики, бердыши, перевязывали прямо на месте легкораненых, тяжёлых, на носилках, эвакуировали в тыл. Звучали команды и со стонами выпрямившись, подняв зазубренные клинки и исколотые стрелами щиты, под звуки оглушительной артиллерийской канонады, перебивающей пороховой вонью тошнотворный смрад боя, пехота возобновляла прерванное боем наступление. Сквозь заливающий и раздражающий глаза пот и пороховой дым, перейдя через тела сотен конских туш, усеивающих собой всё пространство вокруг, воины железной и нерушимой стеной встречали очередную вылазку врага, сбившись со счёта, который уже раз, проходили через разведку боем, плавно перерастающую в ужасное побоище. Стоны усталости исходящие от наших войск в редкие минуты отдыха, в прямом боестолкновении, как по волшебству, сменялись громкими воплями и грозным рычанием, а атакующие нас монголы уже не выкрикивали свой боевой клич, а просто, израненные и забрызганные в собственной крови они выли от своей бессильной ярости, от осознания невозможности разбить и рассеять русское воинство.

Всё это время я со своей конной сотней телохранителей двигался внутри передвижного гуляй — города. Несколько тысяч монголов ещё в первой половине дня проскакали по Клязьме и ударили с тыла. Пришлось переместиться от греха подальше за линию передвижных щитов.

Но от своих пехотных каре мы не отставали, поскольку они двигались рваным ритмом, будучи вынуждены то и дело останавливаться, чтобы принять бой, усмиряя бесчисленные ордынские конные лавы.

Монголы во второй половине дня всё больше норовили атаковать наши каре спереди и слева, при этом, практически не заходя справа, где начинался спуск к берегу. Несколько раз, залетев в интервалы и попав под перекрёстный огонь, стали избегать совать туда свой нос. Поэтому вскоре пришлось отдать приказ вестовым проводить ротацию ратей не только по вертикали, но и по горизонтали.

Я не только издали обозревал бои, но и слышал всё происходящее. Оттуда, с передовых рубежей исходил леденящий душу шум битвы. До нашего слуха доносились отголоски боевых монгольских гортанных кличей, надсадные зажатых в давке, вопли и крики раненных, треск ломающих древков копий, лязг и скрежет стали о сталь и нескончаемая орудийная пальба. Облака шрапнелей расцветали дымным цветом в рядах монгольской конницы, щедро разбрасывая во все стороны кроваво — металлические брызги. Но непрерывные громовые раскаты пушек не могли удерживать на расстоянии бесноватых монголов. Неся чудовищные потери, монголы то и дело, как заведённые продолжали настырно лезть вперёд, с отчаянием обречённых бросая своих коней на ощетинившиеся ёжиком пики.

В первый день наступления гранаты нас хорошо выручали и, наверное, только благодаря им, применяемых в самые критические моменты, мы не начинали отвод войск за стены медленно передвигающегося в глубоком тылу гуляй — города.

Такой интенсивности бои нуждались в постоянной подпитки резервами. От нашего передвижного «гуляй-города» ратьерами в наступающие каре, в затишьях между боями, постоянно доставлялись связки стрел, болтов и артиллерийские снаряды. А в обратном направлении транспортировались раненные, их размещали в крытых по типу фургонов санях.