Орда

Появилась немытая рожа в лисьем малахае и уже взведённый колесцовый пистолет был моментально разряжен выстрелом практически в упор. Монгол повалился в красный от крови и жирный от требухи снег. Там же, под копытами коней с хрипящими стонами катались быстро затихающие степняки. Скачущие рядом со мной телохранители ещё раньше отстрелялись и теперь выхватив мечи, сабли и булавы стали рубиться врукопашную. Выстрелы окончательно смолкли, лязг металла усилился, а атака нашей конницы окончательно остановилась. Продолжающие напирать монголы разрубленными куклами падали вниз. Не преуспевшие в рубке степняки стали пытаться разрывать расстояния и опять взялись за луки, стреляя из них в упор. Стрелы стали барабанить по доспехам и щитам, но при этом монгольские лучники стреляли не абы куда, а старались выискивать прорези в шлемах

А впереди вдруг появились самые настоящие азиатские рыцари — «тургауды» — из тумена кешиктэнов, личной стражи чингизидов. Прочие степняки отступали, но при этом, развернувшись в седлах, продолжали засыпать нашу кавалерию стрелами. Тургаудам в пластинчатых латах было вполне по силам смять и разметать всю нашу кавалерию. Именно для таких целей они и использовались — бросались в бой лишь в самых отчаянных и переломных ситуациях.

— Сигнальщик! Приказ всем ратьерам перезарядить пистоли!

Горн тяжело загудел.

— Государь, глянь назад, — одёрнул меня начохр Сбыслав.

22–й Усвятский полк с конной 12–ти фунтовой батареей прямо на ходу за нашими растёкшимися по полю эскадронами разворачивал заряженные картечью орудия.

— Сигнальщик! Новый приказ! Всем назад! Встанем за батареей, — последние мои слова уже адресовались Сбыславу.

Забрызганные грязью и кровью ратьеры послушно стали выходить из боя и дружно поскакали к вестовому, размахивающему моим стягом. Казалось, что прошло полдня, но битва продолжалась не более часа.

В то время как визжащая картечь устремилась навстречу тяжёлой монгольской конницы уже набравшей разгон, сотники эскадронов спешно выстраивали своих бойцов в правильные ряды и шеренги.

После первого же залпа строй монгольской гвардии ощутимо прогнулся, и значительно упала их скорость, что дало возможность пушкарям произвести ещё один залп — и тут строй тяжёлой конницы окончательно лопнул. Рухнули с разбега в снег монгольские батыры, а некогда монолитная железная лава сейчас зияла огромными прорехами.

И тут все услышали, как со стороны монгольской ставки раздался сигнал об отходе! И монголы поскакали назад галопом, со стороны казалось, что они с огромным облегчением и радостью выполняют это распоряжение своего начальства. Спокойствие ордынцы обрели, лишь отскочив на километр и укрывшись за поросшими редкой растительностью холмами.

Ядра, гранаты и картечь конной артиллерии ещё некоторое время продолжали накрывать удирающую конницу.

Обступившие телохранители, под отборный мат Сбыслава чуть не насильно выталкивают меня с конём за линию полков. И самое удивительное, что все бегуны из Торжского полка опять стоят на месте, как будто бы ничего и не случилось. Ну ладно, ещё не вечер, децимацию у нас пока не отменяли …

— Пушкарям отбой! — что есть силы закричал я, — если какой дурень выстрелит без приказа лично повешу! — окружавшие меня полковые вестовые, до того внимательно, как заворожённые, созерцающие монголов, наконец вышли из ступора и принялись дублировать мои приказы.

— Стрелы и болты тоже беречь! — добавил я, когда понял, что пушкари успокоились и без команды не пальнут. — Война ещё толком не началась, а вы, остолопы, бесполезно расстреляли десятки тысяч наконечников. Пускай эти вонючие уроды хоть скачут, хоть гугукают, вам до этого никакого дела быть не должно. Трусов, кто без приказа вздумает по монголам стрелять, я командирам разрешаю лично ссекать головы! Все слышали? А то все глухие ослушники могут прямо сейчас головы под меч подставлять!

— Так точно! — со всех сторон гаркнуло множество приободрившихся от разноса голосов.

Вот так всегда, первый блин… то есть бой комом! Слишком много в войсках необстрелянных новичков! Но, главное, монголов мы отбросили.

Отхлынувшие монголы быстро перегруппировались. Не прошло и пары часов, как на передовые полки, несмотря на огромные потери, буквально выбросилась вторая волна монголов. Упряжки конной артиллерии пришлось срочно отводить за спины пехотных подразделений. Но теперь к трём полкам принявшим бой присоединился 22–й Усвятский, а на подходе уже были перешедшие на форсированный марш 36–й Слуцкий и 52–й Холмский. Вообще 3–й корпус был одним из самых «зелёных». Из двенадцати полков его составляющих только 22–й Усвятский и 23–й Друцкий можно было с натяжкой назвать ветеранами. Вот потому — то 3–й корпус Аржанина и шёл в авангарде, так как салаг требовалось обкатать в настоящем бою.