Орбитал

  Дорогой и любимый Федя!

  Нет, нет и еще раз нет! И думать забудь о продлении контракта. Бог с ними, с кредитами, как-нибудь выкрутимся. Девочки два года не видели отца. У тебя двое детей, Федор! И скажи спасибо, что не появилось третьего, ведь я тоже живой человек. Я еще молодая женщина и не хочу оставаться соломенной вдовой. А ты как там? Или уже завел себе кого-нибудь? Я все поняла. Поэтому ты и не хочешь к нам возвращаться. Нет, нет, прости, я просто сама не своя последнее время – все считаю дни до твоего прилета и вдруг такое известие. Просто возвращайся домой. Мы тебя очень ждем. Дед, как обычно, сидит в своей комнате, все бредит гидропонной фермой, да видно не судьба. Оттого и хандрит. Но не горбатиться же тебе на своем Чучхеке вечно из-за его фантазий? А насчет денег – не переживай, что-нибудь придумаем. Целую.

  По обе стороны от жилого блока высились острые шпили газоанализаторов, а круглые модули системы сбора данных придавали Главной станции прихотливый вид сказочного городка. Подле посадочной площадки располагалась обсерватория, рядом с ней вверх нацелились установки противометеоритной системы. По всему корпусу виднелись небольшие наросты шлюзовых камер. Время от времени то с одной, то с другой его стороны взрывались песчаные гейзеры – большое тело станции сбрасывало лишнее тепло.

  Внутри коридоров, как обычно, царило оживление, сопровождающее каждое возвращение усталых воинов. Жены обнимали мужей, забрасывая вопросами и облегченно вздыхая от того, что на этот раз обошлось без стычек. Триумфаторы викинги охотно и шумно делились со всеми желающими подробностями своей удачной вылазки. Звонко щелкали открываемые пивные банки. Гуопин нацедил себе холодного шипучего морса из объемистого контейнера перед санитарной зоной, перекинулся парой шуток с Терезой и Летицией, двумя незамужними барышнями – техниками-наладчиками, последняя из которых ему, Гуопину, явно благоволила, и смущенно протиснулся мимо них в направлении логова Старика. Сзади его окрикнул бо Жунянг.

– Сегодня сбор в большой зале. В программе – душераздирающее соло коменданта на нервных окончаниях подчиненных, сиротский плач медбрата и одинокая песнь почтового контейнера.

  Они входили в кают-компанию, и песок вымывался кондиционерами из складок их помятых в битвах доспехов. Суровые лица воинов, обожженные сухими ветрами, хранили торжественную угрюмость. Их плечи давно перестали вздрагивать от опасностей, глаза привыкли к блеску булатной стали, а головы никогда не склонялись перед недругами. За их спинами, на стенах, пестрели разноцветные схемы сражений, командные и индивидуальные рейтинги. В углу сиротливо ютились диаграммы добычи ресурсов. На таблице квартальных бонусов кто-то начертал неприличный рисунок.

  Кто первый дошел до всего этого? Версии бытовали разные, народу с момента образования нынешних устоев поменялось немало, но в одном слухи сходились: некогда пара рабочих-проходчиков сцепились меж собой, а тогдашний комендант вмешался. То ли второй первого сменил не вовремя, то ли первый второму устроил какую-то гадость, но стороны от метких эпитетов перешли на выяснение отношений путем посягательства на физическое здоровье друг друга. Глава партии разнял драчунов и предложил им в руки пару дубинок, чтобы они могли поиметь возможность более основательно пройтись по взаимному экстерьеру, как подобает мужчинам, а не кумушкам за чаем. Стартовый поединок закончился вничью, но послужил изрядным развлечением для всех остальных сотрудников Станции. Проходчики согласовали дату новой сшибки и удалились лечить ушибы, тренироваться и копить злость. Следующая разборка оказалась намного зрелищней с точки зрения качества действа, но никаких моральных дивидендов дуэлянтам вновь не принесла. На четвертый-пятый гладиаторский бой родилась традиция. Оба главных виновника ее возникновения к этому моменту уже полностью исчерпали обоюдные претензии и вновь стали закадычными друзьями. Исчезла первопричина, но событие осталось. И разрастаясь, все глубже проникая в жизнь и быт партии, обычай решать все конфликты публичным поединком перерос в новый облик колонии, стал источником возникновения второй сущности ее обитателей. Совершенствовалось оружие, создавались кланы, обретая собственную историю и традиции. От сезона к сезону, привнося опыт неофитов, зерно к зерну собиралось все лучшее и интересное, прорастая опытом преобразований. Итог этого непростого пути собрался сейчас в кают-компании Главного корпуса в лице пастыря всего процесса – коменданта и его подчиненных, питомцев, а чаще – непослушных детей, связавших свои судьбы с превратностями тернистых космических дорог и променявших голубое небо Земли на желтое Чучхека, вкупе со звонкой монетой – платой за риск и такие нужные для альма-матер ресурсы.