Оранжевый – хит сезона. Как я провела год в женской тюрьме

И правда, из-за январских ветров на западе Массачусетса было неуютно. Мне стоило заказать что-нибудь темное в маленьком стакане – моя морозная «Маргарита» казалась крайне инфантильным выбором.

– Что это? – спросила Нора, показывая на маленькую металлическую коробочку, которую я положила на стол.

Нора вкратце рассказала о своих приключениях. Она контрабандой провезла наркотики, ей щедро заплатили за работу.

В желто-зеленой коробочке когда-то были лимонные леденцы. На крышке был изображен смотрящий на запад Наполеон, легко узнаваемый по треуголке и золотым эполетам. Коробочка служила кошельком одной женщине из высшего общества, которую я знала в колледже. Человека лучше нее я никогда не встречала. Она училась в художественной школе, жила за пределами кампуса, была веселой, любознательной, доброй и очень классной, и однажды, когда я похвалила коробочку, она отдала ее мне. В нее как раз влезали пачка сигарет, водительские права и двадцатка. Когда я попыталась достать из своего жестяного кошелька деньги, чтобы оплатить первый раунд, Нора лишь махнула рукой.

Где она пропадала все эти месяцы? Я спросила ее об этом, и она вкратце рассказала о своих приключениях. Нора спокойно объяснила, что друг ее сестры, обладавший «нужными связями», привлек ее к предприятию по контрабанде наркотиков, и она поехала в Европу, где американский арт-дилер, тоже обладавший «нужными связями», обучил ее, как вести себя в преступном мире. Она контрабандой провезла наркотики в его страну, и ей щедро заплатили за работу.

Я не верила своим ушам. Зачем Нора вообще мне об этом рассказала? Что, если бы я сдала ее полиции? Я заказала еще один коктейль, почти не сомневаясь, что Нора все выдумала в неосторожной попытке меня соблазнить.

Однажды я действительно видела младшую сестру Норы, которая как-то пришла ее навестить. Ее звали Эстер, она увлекалась оккультизмом и повсюду развешивала амулеты и всякие побрякушки, сделанные из куриных костей и перьев. Мне показалось, что Эстер просто викканское гетеросексуальное воплощение своей старшей сестры, но, судя по всему, она была любовницей западноафриканского наркобарона. Нора описала, как они с Эстер ездили в Бенин, чтобы встретиться с этим наркобароном, которого звали Аладжи и который как две капли воды был похож на MC Hammer’a. Остановившись в качестве гостьи в его поселении, Нора подверглась обряду, проведенному местным шаманом, и теперь считалась свояченицей наркобарона. Все это звучало дико, ужасно, пугающе, мрачно – и до невозможности увлекательно. Я не могла поверить, что Нора, хранительница столь многих страшных секретов, решила доверить мне свои тайны.

Казалось, рассказав свои секреты, Нора привязала меня к себе и начала ухаживать за мной. Ее нельзя было назвать красавицей, но обаяния и остроумия ей было не занимать, к тому же она умела вести себя на удивление непринужденно. А я никогда не могла устоять перед людьми, которые решительно шли со мной на сближение. Соблазняя меня, она действовала настойчиво и в то же время терпеливо.

В последовавшие месяцы мы стали гораздо ближе, и я узнала, что несколько знакомых мне местных ребят втайне работают на нее, что показалось мне обнадеживающим. Меня манили запретные приключения, с которыми был связан образ Норы. Когда она надолго уезжала в Европу или Юго-Восточную Азию, я практически жила у нее дома, присматривая за двумя черными кошками Эдит и Дам-Дам, которых она обожала. Она звонила среди ночи с другого конца света, чтобы проверить, как там ее питомцы, и в трубке раздавались щелчки и шипение. Я ни о чем никому не рассказывала, хотя мои друзья едва не умирали от любопытства.

Так как работала Нора за пределами нашего маленького городка, наркотики казались мне какой-то абстрактной сущностью. Я не была знакома с теми, кто принимает героин, и не думала, каково это – страдать от зависимости. Одним весенним днем Нора вернулась домой на новеньком кабриолете «Мазда Миата», в багажнике которого лежал чемодан, полный денег. Разбросав деньги по кровати, Нора разделась догола и принялась со смехом кататься по ним. На тот момент это был самый большой ее заработок. Вскоре я уже разъезжала по городу на ее кабриолете, а из колонок доносился голос Ленни Кравица, который все спрашивал: «Пойдешь моим путем?»

Несмотря на странные романтические отношения с Норой (а может, как раз из-за них), я понимала, что мне нужно выбираться из Нортгемптона и устраивать свою жизнь. Мы с моей подругой Лизой Б. копили чаевые, решив, что по окончании лета уволимся из пивной и отправимся в Сан-Франциско. (Лиза ничего не знала о тайных делишках Норы.) Когда я сказала об этом Норе, та ответила, что не откажется от квартиры в Сан-Франциско, и предложила нам вместе полететь туда и подобрать себе жилье. Я удивилась, что ее чувства ко мне так сильны.

Всего за несколько недель до того как я должна была уехать из Нортгемптона, Нора узнала, что ей нужно вернуться в Индонезию.