Оракул выбирает королеву

– Я вот что хочу сказать, ваше величество, – снова заговорил Меркл, почему-то оглядываясь по сторонам, как будто опасался, что их разговор кто-нибудь подслушает. – Вы сестру привезли, так? Я сделаю вам артефакты парные, чтобы вы всегда могли знать, что она чувствует, что она жива. Хотите такие?

Арман пожал плечами:

– А что она может чувствовать, Меркл? Она лежит… как срезанный цветок. Смотреть страшно.

– Вы будете хотя бы знать, чувствует ли она боль, – прошептал механик. – И если вы поймете, что боль постоянно с ней, возможно, вы примете мудрое решение. К тому же, – тут он как будто повеселел, – вы вон и так носите на шее амулетик, уж не знаю, откуда он у вас. Будет еще один, какая разница?

Арман невольно накрыл ладонью маленькую плетенку, которую ему подарила Леона. Этот прямоугольник из матерчатых узелков почему-то казался ему дороже всех бриллиантов в сокровищнице.

«Напишу в завещании, чтоб и похоронили с ним», – мелькнула горькая мысль. Хоть так, но Леона будет рядом.

А Меркл стоял, смотрел просительно, и Арман сдался.

– Хорошо, делай. Надеюсь, эти твои парные амулеты будут работать как должно. А не так, как Оракул после ремонта.

– Чинил я его, чинил, клянусь!

– Верю. – Арман усмехнулся.

Какая разница? Уже все равно, чинил или только делал вид. Обратно не провернуть.

– Тогда я поспешу, ваше величество, – Меркл хитренько улыбнулся, – не беспокойтесь, вы останетесь довольны стариком.

И, раскланявшись, Меркл засеменил прочь. Арман долго смотрел ему вслед, до того момента, как Меркл свернул и исчез из виду. А потом пробормотал:

– Я всегда был тобой доволен, друг. Единственный мой старый друг.

Поисковые заклинания всегда давались Арману плохо, хоть он и старался как мог – покупал учебники, выбирал лучшие компоненты. Но, верно, все дело в том, что он был оборотнем, не слишком квалифицированным специалистом весьма широкого охвата. Оборотню никогда не достичь высот магии, какие доступны магам с одним даром. Порой Арману даже казалось, что и его собственный дар Жизни ослабевает, оттого что он перевоплощается.

Для построения поискового заклинания, нацеленного на Бранта, Арман выбрал удаленную от дворцовой суеты гостиную на втором этаже, самую светлую. Он приказал вынести оттуда всю мебель, и, пока гвардейцы вытаскивали из дверей тяжелые ореховые стулья, стол, оттоманки, Арман принял модификаторы поисковика, сходил за пуговицей, цветными мелками, кипарисовыми щепками, мешочком сушеной и перетертой пижмы, медными кубиками, толстыми линзами, выточенными из кварца… В общем, собрал все необходимое.

Потом он заперся в пустой комнате и несколько часов ползал на четвереньках, вычерчивая сложные многолучевые звезды, расставляя в узлах необходимые ингредиенты. Он заставлял себя не думать о Леоне, потому что тогда попросту бы сел посреди начертанных фигур и расплакался как маленький. У него было такое чувство, будто совсем не осталось сил, чтобы двигаться дальше, что-то делать. Сил не осталось… Но нужно было как-то шевелиться, искать свою украденную любовь. В том, что Брант и Эрика держат Леону как заложницу, сомнений не оставалось.

Арман заставлял себя думать о делах. О том, что, к сожалению, Витта так и останется сломанным цветком до конца своих дней. О том, что вечером необходимо переговорить с послом королевства Ррух… Хорошо, что никто не оспаривал право Армана на трон, все приняли это как данность.

А еще Арман пытался понять, насколько сильно он ненавидит дворец, чтобы рискнуть и остаться в нем. У него была возможность назначить Сильена регентом, а самому уехать да хоть в другое королевство. Герцог Саторийский мог себе позволить многое, и в особняке, тщательно припрятанная, ждала своего часа шкатулка с драгоценными камнями.

Арман даже позволил себе немного помечтать о том, что они смогут уехать с Леоной, что она его простит. Но затем подумал, что, будучи королем, он сможет сделать немало: например, улучшить сообщение и торговые пути с серединными ярусами, построить крепости на ярусах нижних, куда нет-нет да лезут твари из Тени. Он мог бы разобраться с тем, а что же собой представляют и сами Тени, о которых периодически подумывала королева, причем думала она о них как о существах очень разумных и как будто близких людям. Возможно, Арман попросту не знал многое из того, что тянулось за Вечной королевой из глубины веков.

Так что, выходит, был смысл в том, чтобы возложить на себя бремя правления и остаться.

А еще Арман узнал, что до сих пор жива мать виконта Дорьера, то есть его бабушка. Сильен рассказал ему, что Алареза Дорьер живет на королевском ярусе, но на земле, граничащей с королевской. Живет уединенно, в небольшом поместье неподалеку от города Верфена. И при ней нет никого, кроме прислуги, потому что муж умер давно, а единственный сын был казнен за измену короне. Внезапно Арману, который всегда считал себя сиротой, захотелось повидать старую льессу и, быть может, даже рассказать, кем он ей приходится. Это стало бы для нее утешением, а для него, возможно, обретением какой-никакой, но семьи.