Оракул Апокалипсиса

Ангелина не стала откладывать дело в долгий ящик и тут же запросила всю имеющуюся информацию – внимательно просмотрела и покачала головой. Фонд оказался весьма многослойной структурой, чем-то вроде ее любимого в советском прошлом торта «Наполеон», только в менее аппетитном виде. Во-первых, большая часть финансирования проистекала от одного-единственного инвестора, американо-норвежского концерна. И во-вторых, одним из ответвлений организации был некий проект «Стан». И именно в этот проект вкладывались самые серьезные средства. Да только, как она ни искала, никакой информации так и не нашла. Получалось, что большая часть денег уходила в карманы двоюродного дедушки троюродной тети. Хотя все было отлично организовано, комар носа не подточит. Но Ангелина в отличие от насекомого обладала достаточным запасом «маленьких серых клеточек», к тому же хорошо натренированных. Недолго думая, она запросила дополнительную информацию у аналитической и консалтинговой компании, к специалистам которой обращалась уже не раз. В ожидании ответа она еще раз просмотрела собственный анализ и довольно усмехнулась. Итак, сказка оказалась ложью, и «принц» Флориан Лорис стал все больше и больше смахивать на лягушонка, не спасали даже искусственный загар и вставные зубы.

* * *

Год 999 после Рождества Христова. Священная Римская империя, Констанц

Хильдерик вышел от отца Иеронима, оставив изрядно смущенного настоятеля раздумывать над только что полученными новостями. Итак, Бертольда Вюртембергского обвиняли в ереси и сговоре с дьяволом. Только, к удивлению Хильдерика, с арестом не спешили, словно желая поймать более крупную дичь. Кто был этой дичью, Иероним догадывался. Всем было известно, что Бертольд находится под прямой защитой папы Сильвестра. Неужели архиепископ с бароном замахнулись на папу? Настоятель покачал головой. Вряд ли, кишка тонка, даже если кардинал Бенно на их стороне. Но какая-то каша явно заваривалась. Иероним вспомнил последний разговор с Бертольдом. Он произошел за два дня до гибели Густавиуса. Иероним пришел тогда к Бертольду по собственной инициативе. Странный монах притягивал его как магнитом. Но самому себе в этом признаваться отец Иероним не желал. А наоборот, наивно пытался обмануть себя, что идет к Бертольду с единственной целью – вернуть заплутавшую душу в лоно истинной церкви.

Конечно, по твердому убеждению отца Иеронима, люди слишком часто уклонялись в грех ложного знания. Он с тревогой замечал вокруг, что все больше и больше людей ищут истину и спасение не в Евангелиях, а в странных сочинениях подозрительных людей. Не покорно ждут предназначенного, а ищут познания грядущего. Но будущее, в этом настоятель церкви Святой Берты не сомневался, было уделом Господа, и не простым смертным быть посвященным в замыслы Его. Но все чаще и чаще колдуны и маги со своим проклятым искусством соблазняли доверчивые души, шарлатаны обманывали простаков, выдавая желаемое за действительное, ложь за правду и прошедшее за грядущее. В этом отец Иероним был уверен. Однако сидевший напротив него собеседник убежденность настоятеля разделять не спешил. Время шло, но каждый из разговаривающих продолжал настаивать на своем. Особенно различались их точки зрения на дозволенное и запрещенное в познании. Для отца Иеронима все было ясно и понятно: не всякое знание добродетельно, даже больше того – чаще всего познание греховно. Для Бертольда все было с точностью наоборот. Только познание способно было вывести человечество из темницы ада на земле. Он с воодушевлением говорил о неведомом, способном изменить все окружающее.

– Это неведомое знание – дьявольский соблазн! Под влиянием этого искушения люди могут только ослабеть в вере и отпасть от надежды, – твердо произнес отец Иероним, – и ничто не заставит меня отказаться от этих мыслей!

– Значит, ты осуждаешь стремление к истине?

– Это не истина, – возразил отец Иероним, – единственная истина в этом неверном и меняющемся мире – это наш Господь.

– Мне бы твою веру, Иероним, – с грустью произнес Бертольд.

– Ничто не мешает тебе вернуться, – тон отца Иеронима был серьезен.

– Вернуться – куда? Ты думаешь, у каждого есть дорога назад и каждый хочет возвращаться? – на этот раз глаза Бертольда горели вдохновением.

– О чем ты? – непонимающе уставился настоятель на своего собеседника.

– О том, что, преступив порог темного и смрадного жилища и выйдя на простор, никому не захочется вернуться!

– Это нашу веру ты называешь темным и смрадным жилищем?! – задохнулся от гнева Иероним.

– Нет, Иероним, я говорю о невежестве!

– Бертольд, тебе известно, как и всем нашим братьям, – осторожно начал Иероним, не зная, как свернуть собеседника с ложного пути, – что все происходящее в этом мире, будет ли оно радостным или печальным, происходит хотя и не от Бога, но, однако, и не без Бога.