Хая родила своему мужу 13 детей, из которых, впрочем, большинство умерло в младенчестве и выжили только пятеро: трое старших сыновей — Лейба, Исаак и Михаил и две младших дочери — Фаина и Ревекка. Эта последняя родила в 1926 году в браке с Давидом Моисеевичем Клямером мою мать, Мирру Клямер, и, стало быть, приходится мне родной бабушкой. Она единственная (если не считать Фаины Григорьевны Слуцкер, о которой я не знаю, жива она сейчас или нет) из всего поколения моих бабушек и дедушек жива до сих пор в Калгари (Канада), куда уехала в 1975 году со своим младшим сыном Самуилом Клямером.
Шмуел-Зусю Аршавского женили в второй половине 80-х годов прошлого века, когда ему было 16 лет, а его невесте — 19. Не знаю, сам ли он сколотил свое богатство, досталось ли оно ему по наследству или в приданое, но жила семья Аршавских очень богато. У них был даже свой выезд — роскошь, доступная немногим в еврейских местечках.
Интересно, что внучка Шмуела-Зуси, Фира, говорила мне, будто бы, несмотря на все это, в подвале их пекарни работала большевистская подпольная типография и в этой связи отношения Шмуела-Зуси с полицией были весьма натянутыми. Честно говоря, мне представляется это не очень достоверным — уж больно далекими от политики людьми были все Аршавские. Разве что подпольщики материально заинтересовали Шмуела-Зусю, а может, и запугали — как известно, в практике большевистского подполья имело место как первое, так и второе. Но вероятней всего, это семейная легенда, созданная в те годы, когда каждому лояльному гражданину для спокойной жизни было желательно иметь уж если не пролетарское происхождение, то, на худой конец, хотя бы революционное прошлое.
Говоря об Аршавских, очень трудно выделить какие-то их общие фамильные черты. Дети Шмуела-Зуси довольно сильно отличались друг от друга и внешностью и чертами характера. Определенно можно сказать только то, что, в отличие от Фрейдкиных, они не были склонны к интеллектуализму и самоанализу и, в отличие от Резниковых, не обладали артистическими и музыкальными способностями. Не свойственна была для них и атмосфера постоянного острословия, подначек и розыгрышей, взаимных (зачастую довольно злых) насмешек, царившая в домах у Фрейдкиных и Резниковых. Им было чуждо фрейдкинское упрямство и стремление к самоутверждению и резниковское жизнелюбие и отсутствие комплексов. И если, когда я думаю о своей скромной персоне, я в общих чертах представляю себе, в чем я — Фрейдкин, в чем я — Резников и даже в чем я — Клямер, хотя о семействе Клямеров мне неизвестно практически ничего, то представить себе, в чем я — Аршавский, мне довольно сложно. Единственной чертой, объединявшей всех Аршавских (и то преимущественно мужчин), была редкая усидчивость и трудолюбие, но, к сожалению, этими достойными качествами я ни в коей мере не обладаю. Мне остается надеяться, что по ходу нижеследующего рассказа о детях Шмуела-Зуси читатель сам сумеет сделать какие-то обобщающие выводы об особенностях этой семьи.
16. ЛЕЙБА АРШАВСКИЙ И АНЕТА РЕЗНИКОВА. ИХ СЫН БОРИС
Старший сын Шмуела-Зуси, Лейба, был невысоким, тощим, рыжеватым и болезненным человеком. Этим последним качеством он существенно отличался от своих младших братьев и сестер, которые редко жаловались на здоровье (вернее, жаловались-то они часто — болели редко) и все дожили до глубокой старости.
Женившись на Анете Резниковой, Лейба продолжал еще некоторое время жить в доме своих родителей. Поговаривали, что все «дело» ведет он. Надо сказать, что дом Аршавских в Клинцах был довольно безалаберным и неуютным. Кажется, моя прабабушка Хая Файбусович была не очень хорошей хозяйкой. Впрочем, что требовать от женщины, которая постоянно была беременна и потеряла восьмерых детей.
Вскоре Лейба отделился от семьи и зажил в Клинцах в своем собственном большом пятикомнатном доме, который благополучно стоит и по сей день. И благодаря умной, гостеприимной и чтущей родственные связи Анете этот дом, подобно дому ее отца в Красной горе, на долгие годы стал приютом для многих младших Фрейдкиных и Резниковых, приезжавших в Клинцы учиться в средних учебных заведениях этого городка.
К середине 20-х годов все братья и сестры Лейбы перебрались в Москву, а в 1926 году, после того как у Шмуела-Зуси были реквизированы дом и пекарня, за ними последовали и родители. Но, приехав в Москву, Шмуел-Зуся неожиданно и скоропостижно умер от воспаления легких, после чего его жена Хая вернулась обратно в Клинцы и поселилась в доме своего старшего сына. Но и ему не суждено было прожить долго. Лейба Аршавский несколько лет страдал от чрезвычайно мучительной болезни (рак яичек), и в 1934 году Анета и Хая отвезли его в Москву, где ему была сделана операция, вскоре после которой он умер.