Опыты

Пожалуй, чрезмерное общение с этим несчастным мальчиком было единственным моментом, омрачавшим мое существование в больнице им. Кащенко. А в остальном я всегда с лучшими чувствами вспоминаю о времени, проведенном там. Что же касается врачей и медицинского персонала, то их присутствие в спокойном отделении выглядело абсолютно ненавязчивым. И хотя я не могу припомнить, чтобы кто-нибудь из них принимал какое-либо участие в нашей богатой культурной жизни, но к их чести следует сказать, что они ничему и не мешали — ни нашим регулярным ночным бдениям, ни выпуску стенной газеты «Душевнобольной» (на русском и английском языках), ни методическому употреблению всевозможных наркотических препаратов все той же группой золотой молодежи. (Кстати сказать, автор этих строк, в те годы принципиально предпочитавший пополнять свой жизненный опыт исключительно эмпирическим путем, воспользовавшись удобным случаем и сугубо в экспериментальных целях, перепробовал все то, чем услаждали себя эти экзальтированные молодые люди. Но, к сожалению, ни анаша, ни циклодол, ни жидкий седуксен в ампулах не оказали на меня совершенно никакого действия, если не считать тяжелой головной боли, и я до сих пор не понимаю, какое удовольствие можно в этом находить. Гораздо больше по вкусу мне пришелся лосьон «Огуречный», с которым в качестве напитка я также здесь познакомился впервые.)

А разве можно забыть, как 31 декабря администрация отделения устроила для нас праздничный ужин и новогодний бал, куда были приглашены и присутствовали все желающие из женского отделения со второго этажа, и мы при свечах пели и танцевали до глубокой ночи?

Безусловно, два с половиной месяца, проведенные мной в больнице им. Кащенко, стали важной вехой в моем духовном и творческом развитии, и, пожалуй, именно там я начал впервые приходить к уже известным читателю мыслям о роли больницы в процессе эманации духа. Причем со стороны читателя было бы крайней наивностью предположить, что появлению этих мыслей способствовал факт моего радикального исцеления в стенах больницы им. Кащенко от уже упоминавшегося сердечного недуга, поскольку такой факт попросту не имел места. Скажу больше: мне понадобилось еще несколько лет напряженной внутренней работы, прежде чем я смог окончательно справиться с этой довольно серьезной для меня душевной травмой.

Но если говорить о глубинных изменениях человеческой личности в связи с пребыванием в больнице, то вряд ли есть резон искать механизм непосредственного воздействия оного пребывания на ту или иную конкретную жизненную ситуацию. Да и вообще любая попытка связать напрямую сферу духовного с житейской конкретикой для непредвзятого ума всегда будет выглядеть натяжкой, как, скажем, известное утверждение Л.Толстого, что знаменитая скрипичная соната Л.Бетховена однозначно стимулирует в человеке плотское вожделение. Поэтому мне представляется более уместным рассматривать положительный эффект от пребывания в больнице не только и не столько в контексте какого-то конкретного заболевания или этапа в духовном развитии (хотя, разумеется, и здесь можно говорить о бесспорном наличии весьма существенных позитивных взаимообусловленностей), но, скорей, в контексте общего состояния физического и духовного здоровья человека если не на протяжении всей жизни (поскольку об этом имеет смысл судить только после ее завершения), то по крайней мере на протяжении сколько-нибудь значительного ее периода. И в свете вышесказанного теперь, спустя шестнадцать лет, я с полным основанием и не боясь быть голословным могу заявить, что роль больницы им. Кащенко в моем становлении как личности поистине трудно переоценить.

Впрочем, эмоционального и духовного заряда, полученного там, хватило ненадолго, и уже через полгода мне пришлось вновь воспользоваться благами госпитализации, тем более что к тому времени я заполучил для этого вполне уважительную причину в лице кисты копчика и такой случай просто грешно было бы упустить.

И вот в августе или в сентябре 1975 года я оказался в отделении гнойной хирургии 81-й клинической больницы на предмет иссечения означенной кисты. Здесь я должен с самого начала предуведомить читателя, что с первого раза мне мою кисту иссекли не вполне квалифицированно и менее чем через год я был вынужден там же и по тому же поводу оперироваться снова. Но, за давностью лет и ввиду абсолютной идентичности ситуации, в моей памяти оба этих эпизода слились в совершенно нерасторжимое целое, и во избежание путаницы я буду рассказывать об этом так, как будто меня оперировали не два раза, а только один. Хотя, конечно, при таком упрощенном подходе неизбежны существенные потери в анализе моего внутреннего состояния, но все-таки это лучше, чем фактические неточности, способные повредить достоверности повествования, каковую, признаться, я ставлю превыше всего.