Опытный некромант

– Так, блэт! – посмотрел я на Комнина тяжёлым взглядом. – Хотите сорваться с крючка? Хотите воспользоваться моим уязвимым состоянием, неблагодарные суки?!

– Ты сказал, что я свободен, но я чувствую несвободу, – произнёс тот, опустив голову. – И остальные тоже тяготятся своим положением…

– Вы без меня передохнете все, блядь! – заорал я на него. – Я нужен вам, а вы нужны мне! У вас мозги гнить начали?! Мы же сдохнем порознь!

Из-за резкого прилива гнева болевой синдром шутя перескочил через опиоидный барьер и ударил мне острыми иглами прямо в мозг.

– М-м-м, сука! – прорычал я, выдёргивая из поясного кармана пачку «Майора Уайта». – Объясни мне: почему именно сейчас?!

– Уязвимое положение и нетрезвость сознания, – ответил стратиг. – Больше шанса не предвидится, потому что всем понятно, что ты скоро умрёшь.

– Что ты знаешь о моём состоянии?! – резко спросил я.

Комнин сделал паузу, направив свой взгляд на постепенно заходящее солнце. Мёртвый взгляд на источник жизни.

– Волобуев пожаловался нам… – заговорил он. – Притупленные головные боли, ломота в теле. Сухой проводил его вскрытие…

– Сухой!!! Ко мне!!! – громко позвал я. – Гнетая, притащи аптечки!

Не подчиняться они, пока что, не могли, поэтому Сухой бросил все дела и побежал к столу. Гнетая уронила ящик, вынесенный из шатра, после чего забежала внутрь.

Сухой вытянулся во фрунт и преданным взглядом уставился на меня.

– Почему я не знаю об этом? – спросил я, уже догадываясь о содержании ответа.

– Мы не хотели тревожить вас, господин, – тихо ответил Сухой.

Напрямую вредить мне они не могут, этого не позволяет моя власть, но, из благих побуждений, в чём себя несложно убедить, можно умолчать о чём-то. Поэтому некроманты не могут быть в абсолютной безопасности даже у себя дома.

– Что с Волобуевым? – спросил я у Сухого.

Вообще, интересная тема – власть некроманта. Есть такая штука, точнее комплекс штук, называемых ритуалами переподчинения. Таким образом можно дополнительно усилить контроль над поднятыми мертвецами, ещё крепче сжимая своими жадными кистями их немёртвые ягодицы. Реально, это нужно только для усиления давления, чтобы они даже думать не смели об ослушании или малейшей вольности в трактовке приказов.

Если бы мне нужны были безынициативные болванчики, которые шага лишнего не сделают без приказа или буквально выполняют приказы, я бы, безусловно, херачил такие ритуалы по три раза на дню. Только вот в учебнике было написано, что действие ритуала, со временем, постепенно ослабевает, поэтому надо регулярно проводить повторные процедуры, прежде чем степень подчинённости вернётся к исходному уровню. Смекаете?

У меня и так крайне высокий уровень подчинения, мертвецы не способны самовольно ослушаться меня, поэтому наращивать подчинение, как какой-то зашуганный ещё со школьных скамей дегенерат, дорвавшийся, наконец-то, до хоть какой-то власти, я не буду. Да и лень мне, откровенно говоря, регулярно проводить ритуалы, чтобы ухудшать ими эффективность мертвецов в угоду мнимой личной безопасности.

– У него повреждается кровеносная система, – начал честно отвечать Сухой. – Преимущественно в малом круге альбедообрашения, но и в большом круге видятся негативные изменения.

– Какие изменения? Каков характер повреждений? – спросил я.

– Частичная закупорка и прободение сосудов – я не понимаю причин, – ответил Сухой. – Он близок к окончательному упокоению и мы не знаем, что делать.

– Когда речь о сосудах, то не прободение, а перфорация, – поправил я его. – И только лишь он пострадал?

– Не только он, – ответил Сухой. – Ещё у Нудного такие же повреждения, а ещё у Пападимоса, Папандреу, Лебедякиса и Гнетой. Но у последних двоих повреждения менее выражены и не угрожают их нежизни…

– Так… – я нервно вытащил ещё одну сигарету из пачки и закурил. – Почему не сказали мне?

У меня практически сразу возникла теория, объясняющая то, что сейчас происходит. Но нужно всё обдумать…

– Ребята решили, что пожертвуют своими нежизнями ради общего освобождения, господин, – объяснил Сухой.

– Чтобы я сдох, а остальные стали свободны? Благородные мертвецы, – хмыкнул я. – Свергнуть тирана и диктатора, не жалея жизни, да?

– Мы не считаем вас плохим господином, господин, – покачал головой Сухой. – Но…

– Мне насрать, кем вы меня считаете, – прервал я его. – Я пытался вести себя с вами по-человечески, стать отличным руководителем, который учитывает ваши потребности и делает вас сильнее и сильнее, каждый день, без выходных и праздников. До тех пор, пока вы вновь не станете людьми или я не свалю из этой вонючей дыры! Я бы не стал брать трупы с собой, это уж точно, поэтому вы бы получили освобождение сразу перед тем, как я войду в портал, ведущий меня в родной мир. Увы, вы всё обосрали. Знаешь, что теперь будет, Сухой?

– Не знаю, господин, – ответил Сухой.

– А ты знаешь, Алексей? – посмотрел я на стратига.

– Не знаю, – ответил тот.

– Теперь я не буду вас жалеть, – сказал я. – Вы, так уж получилось, моя собственность. Я относился к вам как к людям, а с этого дня вы превращаетесь в вещи. Тебя, Алексей, это не касается, потому что у нас договор.