Опыт о человеческом разумении

Второй вариант был навеян ньютоновским учением о гравитации и других силах: идеи вторичных качеств соответствуют силам (powers), которыми обладают атомарные структуры тел вне нас[64]. Можно рассматривать эти силы как особые глубинные («третичные») качества тел, отличающиеся и от первичных и от вторичных (хотя по своей роли они тоже первичны) и различные между собой, подобно тому как различны между собой силы тяготения и инерции. Все эти разнообразные силы обеспечивают объективную диспозицию, т. е. предрасположенность тел через посредство первичных микрокачеств последних вызывать в нашем сознании как идеи наглядных первичных макрокачеств, так и идеи вторичных качеств. Тем самым Локк делает шаг навстречу глубоко динамической картине мира. Надо заметить, что и первый вариант решения недалек от диспозиционной концепции, поскольку Локк ссылается на «взаимное расположение частиц» как на причину появления идей вторичных качеств, однако в этом случае понятие «диспозиционность» приобретает субъективистский привкус: что-либо иное во влиянии геометрии тел на чувственность, кроме побуждения последней к какому-то самостоятельному «творчеству», при таком подходе усмотреть трудно.

Третий вариант решения вопроса о вторичных качествах состоял у Локка в допущении «точного подобия» (exact resemblance)[65] между вторичными качествами и их идеями. Если следовать терминологии (но не сути!) нынешних эпистемологических трактатов западных философов, то третий вариант можно назвать презентативным, тогда как второй — репрезентативным. Локк полагает, что нельзя исключать возможность того, что качественной разницы между свойствами внешних тел и их отображением в чувственных «идеях» вообще нет, содержание последних являет нам собой содержание первых. Однако наиболее близким к истине Локк считает второй вариант решения, согласно которому идеи представляют нам свойства внешних тел не столь непосредственным образом. Исчерпывающего и точного решения вопроса Локк ожидает от науки будущего.

После сказанного очевидно, что имеющиеся здесь у Локка колебания было бы неверно считать доказательством свойственного ему агностицизма, а тем более субъективного идеализма[66]. Наоборот, именно устойчивость исходной материалистической позиции теории познания Локка обеспечила верную в принципе постановку им задачи и правильное указание на путь, который поведет к будущему ее разрешению. В основе вопроса о вторичных качествах находится проблема раскрытия сущности через объективные и познавательные явления, а в этой связи надо преодолеть поверхностные и слишком поспешные предположения насчет окончательных характеристик сущности (здесь под сущностью понимаются внутренние причины возникновения идей вторичных качеств). Задача будущего — разрешить эту проблему. Но прежде всего ее надо было корректно поставить.

Локк поставил ее как задачу преодоления разрыва между номинальными и реальными сущностями. Это означало установку науки на преодоление ее собственной феноменалистической ограниченности. Подлинные свойства и действия вещей, их действительная внутренняя структура — это реальные сущности последних. В принципе только идеи первичных качеств дают нам истинное познание реальных сущностей, а идеи вторичных качеств, если они сгруппированы достаточно объективно, позволяют нам различать вещи только по их номинальным сущностям, т. е. более или менее правильно разграничивать разные виды и роды вещей по их именам (nomina). Как правило, номинальные сущности не обеспечивают глубокого проникновения в познаваемые объекты, хотя для узкопрактической ориентации в вещах и простейших отношениях между ними они пригодны. В этом смысле их пользу признавали также Гассенди и Бойль. Но задачу, которую должны будут разрешить в будущем частные науки в совокупности и вместе с ними теория познания, философски четко поставил в конце XVII в. только Локк. Эта задача состоит в редукции идей вторичных качеств, а значит, их номинальных сущностей к идеям первичных микрокачеств, составляющих в их единстве друг с другом и с вызывающими их глубинными силами реальные сущности вещей. Так, «если бы мы могли узнать форму, размеры, сцепление и движение мелких составных частиц двух каких-либо тел, мы, не прибегая к опытной проверке, могли бы познавать некоторые виды их взаимодействия, как мы это делаем теперь со свойствами квадрата или треугольника»[67].