Опылители Эдема

Сейчас ей было приятно, что Хал оказался католиком, потому что это вероисповедание разрешало захоронение в земле в растворимых гробах. Она испытывала какое-то чувство удовлетворения, зная, что вытянувшийся в длину скелет Хала на короткое время прильнет к чреслам Земли. Его кости будут ему памятником, и сколько будет жива Фреда Карон, столько будет жить и какая-то частица его души. Зимние холмы будут для нее немного зеленее, горы — более величественными, ее тюльпаны — более золотыми, потому что Хал Полино ходил по этой земле. Какой-то спазм, появившийся в горле, когда она остановилась перед доской объявлений, был очевидным доказательством ее соприкосновения с поэтом, и она выдохнула в голос всплывшие в памяти строки Хала: «Ты, смерть, гордись — теперь в твоих владеньях есть юноша, не знавший равных».

Когда она торопливо двинулась дальше, на ум пришла мысль: в предсказании на степе умывальной иды марта упоминались как день дурного предзнаменования. Именно в этот день родились планы, которые привели к его смерти шестнадцатого. Прорицательница дамского туалета не ошибалась!

Было не по сезону теплое субботнее утро. Из пустыни Мохава дул жаркий ветер Санта Ана, и Фреда решила выбрать для похорон какую-нибудь легкую одежду. Она надела черную юбку и белую блузку с широким воротом, который откидывался на черную пелерину с узким белым кантом и застегивался спереди двумя большими белыми пуговицами. Она выбрала белую плоскодонную шляпку без полей с черной кружевной сеткой, которая могла бы сойти за вуаль, и подходящие ей под пару белые кружевные перчатки. Вертясь перед зеркалом, она почти слышала голос Хала: «Вы очень привлекательны, Фреда. Очень». Она понравилась бы ему в трауре.

Она умышленно вошла в собор одной из последних. Похороны всегда возбуждают эмоции, а проявление эмоций ее утомляло, особенно если умерший был молодым. Оказавшись внутри собора, она почувствовала, что смущает присутствующих слишком большим количеством белого в своем туалете и своими белокурыми волосами, и ей стало не по себе среди всхлипывающих людей; для нее было огромным утешением, что вынужденный официально присутствовать здесь Платиноголовый должно быть чувствовал себя бросающимся в глаза еще больше нее. Месса читалась на латыни, и для большинства была непонятной, краткой и сдержанной, но только не для нее.

Едва Фреда начала вслушиваться в то, что говорил богато облаченный священник, как он стал размахивать над гробом кадилом, кропя его песком вместо святой воды из уважения к высокой растворимости прессованного нитрата натрия, из которого был сделан гроб. Затем пришедшие отдать последний долг усопшему опустились на колени, произнесли молитву, немного помолчали, и на том обряд был окончен.

Она подождала, пока доктор Гейнор пройдет боковым проходом между кресел, потом поднялась и вышла из собора, остановившись на минуту на верхних ступенях полюбоваться травой и свежей листвой деревьев. Сегодня вечером у них должно было состояться свидание в кафе Мексикали, но ей никак не удавалось примириться с сутью того предлога, под которым Хал уклонился от встречи.

Единственное, что она выиграла в результате его смерти, было право одеться в белое на свадьбе с Полом, думала Фреда. Была, правда, встреча с Клейборгом, но Клейборга она в расчет не принимала. Хотя она плохо разбиралась в подобных материях, Фреда чувствовала, что женщина не должна нести ответственности за интимную связь, во время которой у нее не было никаких ощущений. Если подходить прагматически, у нее даже не было уверенности, что эта связь вообще была. Она была слишком пьяна, чтобы хоть что-нибудь помнить, кроме нежности, с которой Ганс усаживал ее под душ, но там, в душевой, видимо, было нечто большее, чем только нежность, если верить той француженке из Библиотеки Конгресса.

— Вы очень привлекательны, доктор Карон, — послышался голос позади нее. — Черное идет вам.

Она повернулась и увидела Питера Хенли — уши оттопырены, кадык прыгает. Конечно же, пока она стояла, погруженная в раздумья, он крутился позади нее, изучая ее тылы.

— Доброе утро, мистер Хенли.

— Как плохо вышло с Халом, — сказал он.

— Смерть приходит ко всем нам, — утешила она его. — Рано или поздно.

— В девяноста девяти случаях из ста такая мысль утешает, — сказал он, — но не в случае этой смерти. Хал ведь мог что-то дать.

— Вы поставили на вашего доброго ослика, он не подвел, — сказала Фреда, — и что-то получили!

Питер окинул взглядом окружавшую их зелень и покачал головой:

— Он пошел бы на это вопреки моему совету. Мне казалось, что он торопится с экспериментом, чтобы поскорее вытурить меня из города: но маленькие наглецы его предали. Поспешишь — прогадаешь.

— Следователь сказал, что он умер естественной смертью, кровоизлияние в мозг, — сказала Фреда.

— Он умер от кровоизлияния в мозг, — сказал Питер, — вызванного излучением звука высокой частоты, сфокусированным на его зрительном бугорке.

— Вы обвиняете тюльпаны в убийстве? — притворилась Фреда удивленной.