Опускается ночь

– Здесь, в Апулии, действует лишь один закон, тот самый, что действовал всегда. И чем скорее вы поймете, что ваша карта бита, тем лучше.

На некоторое время Этторе лишается дара речи, задыхаясь от гнева, который не может выплеснуть.

– Я хочу опять сторожить, – удается ему выдавить из себя.

– Ну так проваливай в сторожку и заступай в ночную смену. Только держись от меня подальше. – Людо выпрямляется и поворачивает лошадь, давая понять, что беседа окончена.

Когда Этторе приближается к арочному проходу в массерию, мимо проносится красная машина, слишком быстро входя в поворот, так что ее заносит и пыль летит из-под колес. Он щурится в клубах пыли и видит за рулем юного Филиппо, сосредоточенного, но улыбающегося, и Леандро на пассажирском сиденье, который смеется, крепко держась за ручку. Они с ревом подъезжают к воротам, которые Карло успевает вовремя распахнуть. Этторе остается стоять, моргая и облизывая покрытые пылью губы. Он вытирает лицо и сплевывает. Когда он входит во внутренний двор, то застает Клэр одну на террасе; она просто сидит, не пьет, не читает. Этторе стоит посреди пустого пространства, не заботясь о том, кто его увидит, кто пройдет мимо; он стоит молча, снедаемый яростью, пока она не замечает его. Ее рот удивленно приоткрывается, она подается вперед, словно собираясь подняться, но замирает в нерешительности. Этторе поднимает руку и указывает вверх и за спину, на окно своей комнаты. Убедившись, что она его поняла, он поворачивается и идет внутрь. Он стоит в своей комнате лицом к двери и ждет, не имея понятия, придет она или нет. Если она не придет, дает зарок Этторе, он больше не взглянет в ее сторону. Через несколько мгновений она проскальзывает внутрь без стука и, не останавливаясь, идет к нему, пока не подходит так близко, что он ощущает ее учащенное дыхание на своих губах. Она такая храбрая, такая уверенная, он удивляется ее решительности, и тут сомнения вдруг охватывают его.

– Где твой муж? – спрашивает он.

Она прикасается пальцами к его щеке, проводит ими около его рта, словно хочет ощутить движение его губ, когда он говорит.

– Мне все равно, – отвечает она.

После того как они отрываются друг от друга, все тяжелые мысли, все проблемы, ждущие его решения, вновь проникают в его сознание, погружаясь в глубину, словно камни в воду, и разрушая изумительные покой и ясность и совершенную пустоту, которые воцаряются в его голове после близости с этой женщиной. Ему так не хочется ни о чем думать. Он открывает глаза, смотрит на ее белую кожу и проводит по ней своими темными пальцами; он вдыхает запах ее пота, запах ее волос, приглушенный ароматом мыла. Кьяра не спит, он чувствует это по ее дыханию. Этторе лежит, спрятав лицо у нее на груди и дыша в такт ее поднимающимся и опадающим ребрам, но, когда думы наваливаются и он больше не в силах лежать без движения, он приподнимается на локте и смотрит в сторону, чувствуя на себе ее взгляд. Ветерок из открытого окна ласкает ему спину; резкий белый свет снаружи смягчается, делаясь сероватым. Коровы мычат в ожидании дойки, теснясь у доильной комнаты, и тут раздается шум мотора. Он становится все громче и громче, превращается в настоящий рев и затем замирает. Голоса Леандро и Филиппо доносятся в комнату Этторе, счастливые и беззаботные, и его вновь охватывает чувство, что это не реальный мир.

Услышав шум машины и их голоса, Кьяра настораживается.

– Мне нужно идти. Наверное, Пип будет меня искать, – произносит она.

– Я не думал, что ты будешь приходить ко мне, когда тут твой муж, – говорит Этторе. Упоминание о нем повергает ее в трепет, и она нервно вздыхает:

– Но я буду приходить. Буду приходить. Моя… ложь? Мое вероломство?..

– Измена.

– Но мне не кажется это изменой. Быть замужем за ним… за Бойдом – это измена.

– Но ты замужем за ним. И изменяешь ему. – Почему-то ему хочется внушить ей это. Он хочет, чтобы она почувствовала себя виноватой, как и он – теперь, когда умиротворение исчезло и вернулись тяжелые думы. Но ее слова нравятся Этторе. Они словно утверждают его в правах. – Мой дядя позволяет мальчику кататься на машине?

– Да, он учит Пипа водить. А Марчи учит его играть. Так что у него остается не так много свободного времени. Он больше во мне не нуждается; во всяком случае, не так, как раньше.

– Тебе грустно от этого?

– Да, я… – Она подтягивает колени к груди, обхватывает руками и кладет на них подбородок. – Когда я не с тобой, я одинока. Когда ты уходишь… Теперь мне одиноко даже с Пипом. Это меня печалит. – Ее взгляд становится жестким, и он отстраняется, встает и тянется за рубашкой.

– Я не задержусь здесь надолго. Я уйду, как только смогу. И ты уедешь, когда мой дядя вас отпустит. Вместе со своим мужем и мальчиком, обратно… – Вдруг до него доходит, что он не имеет ни малейшего представления, где она живет и как выглядит это место. Какова ее жизнь. Уж точно совсем не похожая на его жизнь. – Обратно в свой мир.