О. Анатолий проходил разные послушания и терпел немало трудностей, которые усугублялись тем, что он постоянно страдал головными болями и бессонницей. Однако во всех мелочах и недоразумениях послушнической жизни он проявлял подлинно монашеское терпение. Старец Макарий сразу увидел это – он с особенным вниманием относился к молодому послушнику. Он видел его благоговейное и молитвенное устроение, смирение, кротость и немалую образованность в духовных и особенно аскетических вопросах. Старец Макарий стал его наставником и в отношении делания Иисусовой молитвы – в этом о. Анатолий достиг редких успехов.
Вскоре о. Макарий благословил своего ученика обращаться с духовными вопросами и к о. Амвросию. С этого времени и началось тесное духовное общение о. Анатолия с о. Амвросием. Через некоторое время они вместе будут заниматься устройством новой женской монашеской общины в Шамордине, в двенадцати верстах от Оптиной.
Уже при первой настоятельнице Шамординской общины матушке Софии (Болотовой), которую привел на эту должность в сентябре 1884 года старец Амвросий, ее духовный отец иеромонах Анатолий стал любимым наставником сестер, которых с каждым днем становилось в Шамординской обители все больше и больше. По благословению старца о. Анатолий служил в шамординской храме, учил сестер церковным порядкам, уставу, следил за правильностью чтения и пения. Он установил в общине чтение неусыпаемой Псалтири, сам начав первое чтение. За трапезой он также первым начал чтение житий святых. Матушка София однажды сказала:
– Батюшка! Мне заботы о хозяйстве, а вам попечение о душах сестер.
О. Амвросий говаривал, что о. Анатолию дан особенный дар утешать молодых. Старец реже бывал в Шамордине по своей болезненности, и он во многом полагался на о. Анатолия, который входил не только в общие заботы по благоустройству обители, но и в нужды каждой сестры. Много любви во Христе было у него к насельницам, которым приходилось на первых порах нелегко. Каждый его приезд был для них радостью. Бывало, когда увидит матушка София какую-нибудь сестру в грусти, то и говорит:
– Разве можно печалиться? Ведь сегодня к нам приезжает отец Анатолий.
В летнее время о. Амвросий и о. Анатолий иногда приезжали вместе. Для сестер это было настоящим праздником. Старец всех благословлял, все осматривал и давал множество указаний, что и как сделать. Принимал сестер для исповеди. Иногда оба старца и матушка София с сестрами шли на зеленый холмик, откуда открывался прекрасный вид на окрестности. О. Амвросий поддерживал духовную беседу, отвечал на множество вопросов. Сестры пели церковные песнопения. Бывало, и с одним о. Анатолием в праздничный день сестры приходили сюда для краткого отдыха от трудов.
Глядя на зеленеющие луга, сбегающие по скату возвышенности к реке Серене, на деревни и села с церквями, белеющими вдалеке, на лес, синеющий у горизонта, старец Анатолий и сестры удивлялись красоте Божьего творения: нельзя взора оторвать… А какое было глубокое голубое небо с белыми облаками, сколько солнца, света…
– Что бы нам сказала преподобная Сарра, которая тридцать лет не выходила из своей келлии, чтобы взглянуть на окрестности? – заметила матушка София.
– Всякий спасается своим путем, – отвечал о. Анатолий, – но я более сочувствую тем святым, которые любили природу, как, например, Сергий Радонежский, Савва Звенигородский, преподобные Антоний и Феодосии… Они выбирали самые красивые места для своих обителей, потому что природа говорит о своем Творце, возвышая к Нему душу человека.
Выходил о. Анатолий на прогулки и с воспитанницами сиротского приюта, которых он очень любил и жалел. Он разрешал им немного порезвиться, а потом собирал для беседы. Все, что он говорил, – а о. Анатолий умел говорить с детьми, – воспитанницы слушали с большим вниманием. Они старались исполнять все, чему он их учил. А так как это были дети, то о. Анатолий не забывал наделить их, хотя и понемногу, какими-нибудь простыми сладостями, умел развеселить их, пошутить. Каждую отроковицу помнил зная все ее особенности. Если ему не удавалось долгое время приехать в Шамордино, он писал им письма. Отвечал и на письма, которые получал от них.
«Воистину Христос Воскресе! – отвечал он на детское письмо в апреле 1864 года. – И вас, мои добрые ребятишки, поздравляю со светоносным праздником Воскресения Христова… И для вас сей красный паче солнца Жених ваш восстанет и явится явственно, когда настанет рассвет вашего утра. А теперь у вас на душе пока ночь глубока, страстишки тревожат вас и мутят чистый источник сердечных утешений. Но, повторяю, настанет и ваше утро, взойдет и ваше солнце, только потерпите…
Говорите, что я вас забыл: а я только и помню о вас и желал бы очень и очень утешить к празднику, но недосуг… Сию минуту еду по барыням, и лошадь ждет давно, да вам-то хочется сказать словечко и хоть через Серену похристосоваться…
Спасайтесь! При первой возможности постараюсь к вам приехать».