Оптинские были. Очерки и рассказы из истории Введенской Оптиной Пустыни

Зиму 1848 / 49 года Киреевские проводят в Москве – ради оптинских изданий. Иван Васильевич трудится больше над рукописями, читая их, сверяя, делая переводы, составляя указатели, ища наиболее точного выражения для какой-нибудь мысли… Наталья Петровна хлопотала о закупке бумаги, вела денежные расчеты, ездила в типографии – Университетскую или В. Готье, читала гранки, писала деловые письма, одна или с мужем по делам печатания книг бывала у митрополита Московского Филарета, бережно опекавшего оптинское издательское дело. Преосвященный весьма уважал Наталью Петровну за ее благочестивую и деятельную жизнь. Духовный отец митрополита наместник Троице-Сергиевой Лавры архимандрит Антоний (Медведев) был духовным братом Натальи Петровны – они оба в свое время были духовными чадами преподобного Серафима, Саровского чудотворца. Митрополит, будучи всегда занят, принимал Наталью Петровну в любое время и всегда был к ней внимателен и ласков. Он очень одобрял ее связь с Оптиной Пустынью. Через нее старец Макарий посылал митрополиту рукописи, предназначенные для издания. Тот не просто их читал, но сверял, иногда правил перевод.

И все лето 1849 года Киреевским пришлось провести в Москве ради оптинских дел. В Долбино они попали лишь в сентябре, не миновав, конечно, на пути Оптиной. В декабре, с 15 по 19 число, у них там гостил старец Макарий, но не в самом имении, а в лесной келлии, небольшой избушке, нарочно построенной для отдыха монахов. Старец приглашает сюда супругов Киреевских, в этот домик, для духовной беседы, для разговора о делах, просто на чашку чаю… В этот раз старец Макарий показался Наталье Петровне более – против обычного – уставшим. Она предложила ему отдых здесь, в этой избушке, не на несколько дней, а на несколько недель. Старец и сам чувствовал такую необходимость. Но возникло препятствие. Игумен Моисей сначала согласился отпустить его на это время, но вскоре переменил свое решение.

«Скорбь души, произведенная немилостивым отказом вашим, – писала Наталья Петровна игумену Моисею 5 февраля 1850 года, – столь же жестока, сколь и не ожиданна мною. Не стану выражать вам моей глубокой печали, обращаюсь со смирением и любовью к вашему отеческому сердцу, к вашей справедливой совести и со слезами у ног ваших умоляю и ожидаю, если не сегодня, то не в продолжительном времени, милостивого исполнения данного мне слова и обещания, в бытность мою в святой обители вашей, отпустить почтеннейшего старца, нашего родного батюшку – благодетеля души – отца Макария к нам, на несколько недель».

Игумен Моисей отвечал 7 февраля: «Позвольте вам сказать в отношении духовного назидания вашего: я никогда и никаким образом не отклонял от вас старца иеромонаха Макария – мною любимого и уважаемого… Невозбранно допущены беспрерывные сношения с ним о пользе душевной. Но и слова, как обета, как вы изволите писать, увольнять его на несколько недель не имел права давать. Мы давали обеты пред Алтарем Царя Небесного пребывать в монастыре неисходно, силе коих с Божиею помощью и держаться мы должны. Старец же отец Макарий Божиим изволением поставлен главою Скита Св. Иоанна Предтечи Господня. Если вы предполагаете, что уклонение старца из Скита на несколько недель доставит ему отдохновение или спокойствие, – напротив: следствием оного может произойти расстройство в братиях для неизбежной от того душевной скорби старца, а притом послужит еще к поносительным заключениям и пустой молве на старца от посторонних людей».

Вместе с тем, понимая, как велика скорбь Киреевских, игумен Моисей 13 февраля направил к ним старца Макария для краткого пребывания. «Старец отец Макарий, – писал он Наталье Петровне в этот день, – отправился для желаемой вами духовной беседы в душевную вашу отраду, коею воспользоваться вам да подаст премилосердый Господь»[3]. Однако Наталья Петровна настаивала на своей просьбе. Дело дошло до митрополита Филарета. «Милостивая государыня Наталия Петровна! – писал он 7 марта. – Вы, конечно, не ожидаете от меня письма, и я не думал, что буду писать, и особенно в сии дни (Великий пост. – Сост.). Но до меня дошли сведения из вашего края и суждения о них такие, по которым опасаюсь, чтобы не согрешить молчанием. Помнится, от вас самих я слышал, что вы устроили уединенную келлию для принятия странствующих из монашествующих. Теперь слышится мне, что вы приглашаете в нее о. Макария, и не только при посещении вас, для отдыха в ней на несколько часов, или на день, но и на месяц, и более. Позвольте вам сказать, что доброе намерение не всегда верно ручается за доброту дела и его последствий. Как о. Макарий многим в обители духовный отец и наставник, а также и посещающих обитель, то его удаление на долгое время многих может затруднить и расстроить.

И как такое удаление было бы не в обыкновенном законном порядке, то оно может подать случай к разным суждениям, не чуждым даже соблазна… Впрочем, Господь да внушит и старцам, и вам то, что Ему истинно благоугодно и душам полезно».