Оттуда он ушел пешком в Новочеркасск к двоюродному брату, диакону местной церкви. Шел долго. Как он сам рассказывал: «Два дня я совсем ничего не ел – просить как-то не умел, а люди сами не давали, так и смирялся не евши. Когда же пришел в Новочеркасск, то разыскал ту церковь, в которой служил мой брат, и в ожидании, когда кончится обедня, сел на паперти. Тут мимо меня прошли две казачки с булками, и одна из них сказала: "Наверное, этот отрок сирота и ничего не ел". И дали мне булку. Уж как я ей обрадовался; и так она мне показалась вкусна, точно манна с неба!»
Однако в Новочеркасске Ване устроиться не удалось. Бывал он и в других городах России, исходил много дорог, много людей повидал, бывал в монастырях… Где-то недолго был приказчиком в скобяной лавке. Потом приладился к поденной работе, более всего в речных портах на разгрузке судов. Однажды он переносил по шатким доскам мешки с мукой с баржи на берег, оступился, упал в воду и едва не утонул, так как его затянуло под причал, под доски. Но в какой-то миг он, уже захлебываясь, взмолился к Царице Небесной, и невидимая рука вытолкнула его из воды прямо на берег.
В другой раз он вез какой-то товар и во время ночевки на постоялом дворе не лёг в доме, – что-то ему подсказало, чтобы остался он на ночь в своей телеге на дворе. Он так и сделал и, помолившись, уснул там. От усталости он спал так крепко, что не слышал, как загорелся дом, как поднялась паника, – всё сгорело дотла. Проснувшись, он не сразу понял, где находится: дым, гарь, обгорелые бревна… Во время весеннего разлива Дона он едва не утонул при переезде на другую сторону, а ступни его ног примерзли внутри к мокрым сапогам…
Господь и Матерь Божия берегли сироту, но одиноко ему было в миру, тоскливо. Он любил молиться, не пил вина, не ругался, не повышал голоса, – а вокруг него была совсем иная людская стихия. Смиренный и кроткий, близорукий и болезненный, часто голодный и в худой одежонке шел будущий старец Иосиф длинным и трудным путем к той цели, которую ему назначила еще в его младенчестве Царица Небесная. И вот он, оставив все попытки найти пристанище в миру, решил отправиться в Киев, куда его больше всего привлекали пещеры – Ближние и Дальние, где почивали святые мощи монахов-подвижников.
Вот как начиналась жизнь одного из преподобных старцев Оптиной Пустыни иеросхимонаха о. Иосифа, смиренного послушника Царицы Небесной.
КРЕСТЬЯНИН ИОВ
В Летописи Иоанно-Предтеченского Скита Оптиной Пустыни 20 января 1877 года появилась Краткая запись: «20. Преподобного Евфимия Великого. В монастыре было бдение. В новой больнице скончался странник из отставных солдат Иов Иванов Шувалов, лет 50-ти, бывший сельский учитель Владимирской губернии Суздальского уезда». Странник… Недолго, однако, довелось постранствовать этому страннику: он вышел из родного села Непотягова в первых числах декабря 1876 года (выслушав в родном деревенском храме напутственный молебен и акафист великомученику Димитрию Солунскому), и, придя во Владимир, взял благословение у владыки Иакова.
Владыка хорошо знал Иова Ивановича, крестьянина, который давно стремился к иноческой жизни. Осенью прошедшего года он отпустил стремившуюся к тому же свою супругу (детей у них не было) в монастырь – для начала пожить у знакомой монахини, посмотреть на житие в обители, а там, может быть, остаться и насовсем. Кроткая и тихая Степанида Федоровна поселилась во Владимирском Авраамиевом монастыре, где ей с первых же дней все пришлось по душе. Но спустя месяц она заболела, пролежала в келлии целый год и умерла. А Иов Иванович, крестьянин-учитель, раздав имущество священнослужителям и беднякам, пошел искать места себе тоже в монастыре, но в каком именно – пока не решал, положившись в этом на волю Божию. Владыка Иаков разрешил его сомнения, благословив идти прямо в Козельскую Введенскую Оптину Пустынь. Он дал ему и письмо от себя к настоятелю обители архимандриту Исаакию, в котором ходатайствовал о принятии крестьянина Иова в число насельников.