Опрометчивый шаг

Она смотрела ему в лицо, когда ее вдруг охватил непонятно откуда возникший панический страх. Да, между ними была глубокая связь, и Итан, как ей казалось, хотел, чтобы эта связь из случайной превратилась в постоянную. Но факт оставался фактом, Фейт провела с ним ночь, а что дальше — неизвестно. Она никогда не была девушкой на одну ночь, и хотя сердце подсказывало, что для него она таковой и не являлась, рассудок твердил — надо спасаться бегством. Особенно когда Итан смотрел на нее такими бездонными глазами. Но как заговорить на столь щепетильную тему, Фейт не знала, колебалась, и молчание становилось все тягостнее.

Итан тоже смотрел в ее глаза, чувствуя, как хорошо, просыпаясь по утрам, смотреть в глаза любимой. Внезапно ее счастливая, светлая как утро улыбка потускнела, выражение лица стало мрачным, тревожным, и вся она как будто напряглась. Будучи чутким от природы, он сразу уловил эту перемену и понял, чем она вызвана. Прежде чем Фейт попыталась отодвинуться от него, он схватил ее за руки, удерживая возле себя.

— Разве ты куда-то спешишь? — спросил он.

— Не знаю… думаю… — запинаясь, начала оправдываться Фейт.

Он догадался, о чем она думает, и сердце его сжалось.

— Ты хочешь убежать, словно девушка на одну ночь, которая поняла, что ей пора убираться.

Его слова звучали грубее, чем ему хотелось, но, охваченный тревогой за нее, Итан не собирался скрывать своих чувств к ней, тем более сейчас, в такой момент. Ни за что на свете.

— Я не помню, как заснула, и подумала, может быть, ты захочешь…

Он прервал ее спутанную речь поцелуем, показывая, как сильно Фейт ошибается в нем. Уловив его скрытые мысли, она опять прильнула к нему, обхватив руками и страстно целуя в ответ. Вожделение с новой силой охватило их обоих.

Через несколько минут все было закончено. Когда их прерывистое, взволнованное дыхание стало опять ровным, он спросил:

— Надеюсь, теперь тебе все понятно без слов?

— Да. Я — не девушка на одну ночь, время которой истекло, — тихо прошептала немного успокоившаяся Фейт. — Мне позволено спать всю ночь, если Тесс нет дома.

Однако она не совсем правильно угадала его мысли, и Итан поспешил исправить ее заблуждение.

— Крепко запомни: ты для меня не девушка на ночь.

Но в ее глазах по-прежнему проблескивали неуверенность и боль.

— Скажи, что тебя мучит?

Фейт облизнула пересохшие губы.

— Честно? Ничего не скрывая?

— Ничего, одну лишь правду, — просто сказал он. — Я люблю тебя.

— Ты любишь меня? Я…

Вдруг среди разбросанных на полу вещей зазвонил мобильный телефон.

— Похоже, звонят мне, — прошептала Фейт.

— Не бери.

— Хорошо.

Однако звонки не прекращались, благоприятный момент прошел, исчезнув в тревожной настойчивости телефонного звонка.

— Ну что ж, возьми, — сдался Итан.

Она кивнула и встала с постели. Но не успела Фейт взять мобильник, как звонки прекратились.

— Это моя мать, — сказала она, проверив входящий номер.

— Похоже, тебя это удивляет.

— Конечно. Она очень редко звонит мне.

Фейт опять забралась на кровать и, прикрыв простыней свою наготу, перезвонила матери.

Лэни Харрингтон взяла трубку с первого звонка.

— Мама?

— Ты видела?

Мать говорила так громко, что лежавший рядом с Фейт Итан без труда слышал ее визгливый голос.

— Что именно? — переспросила Фейт.

— Это твой отец. Он наделал мне таких гадостей!

Лэни едва ли не кричала в трубку.

— Успокойся и объясни толком, — спокойно сказала Фейт, хотя при одном лишь упоминании об отце внутри все сжалось от страха.

Но Лэни Харрингтон, впав в истерику, никак не могла толком объяснить, в чем дело. Фейт закончила разговор, пообещав матери, что скоро заедет к ней.

Безмятежное утро, удобный момент для выяснения отношений — все прошло, растаяв вместе с утренней дымкой. Три слова, слетевших с губ Итана, не нашли ответа. Все, что Фейт хотелось сказать ему, осталось невысказанным, и от этой неопределенности, недосказанности Итану стало тоскливо и грустно.

Глава 17

Приехав к матери, Фейт нашла ее в постели, в ночной рубашке, по-прежнему бьющейся в истерике.

— Мама?

— Как он мог?!

Плачущая Лэни указала на какой-то журнал, лежавший в изножье ее кровати.

Затаив дыхание, на негнущихся от страха ногах, Фейт подошла к кровати.

— Что там такое?

— Интервью.

Фейт взяла журнал, это был «Ньюс джорнал». С обложки на нее смотрело лицо отца. Он выглядел постаревшим, поседевшим, лоб пересекали складки от крупных морщин, но выражение его лица оставалось прежним. Только будучи наивной юной девушкой, можно было не замечать надменности, отчетливо проступавшей в глазах и чертах его лица. Тюрьма нисколько не убавила и не сгладила этой гордой надменности.

Фейт с тяжелым сердцем раскрыла журнал на странице, где было напечатано интервью.

— Лучше присядь. Оно довольно большое, — предложила мать.

Фейт внимательно посмотрела на мать, которая никогда прежде не вела себя подобным образом.

— Ты знала об этом до того, как это попало на страницы журнала?

Лэни потупила взгляд.

— Мне позвонил репортер и спросил: не могу ли я дать интервью?

— Разумеется, ты согласилась.