Опрометчивый поступок

– Позвольте узнать, каковы ваши полномочия? – осведомился Венд.

– По всем вопросам, касающимся переговоров о канале, – неограниченные. Я буду говорить от лица президента.

– Но к чему все это? Соглашение Клейтона-Булвера уравнивает наше влияние, и вы должны признать, что это разумно: ведь у англичан больше опыта. Вспомните Суэцкий канал!

– Суэц далеко, а Панама, можно сказать, у нас на заднем дворе. Вся внутренняя торговля будет зависеть от нового канала, и мы не можем вложить контроль над главной торговой артерией в чужие руки… – Сэм слегка улыбнулся, – даже если это руки друга.

Виконт и не подумал улыбнуться в ответ, наоборот, он нахмурился.

– Скажите прямо, вы надеетесь отобрать у Англии контроль над Панамским каналом?

– Совершенно верно, – подтвердил Сэм с простодушной улыбкой.

Все в молчании уставились на него. Здесь не привыкли слышать неприкрашенную правду. Потом, с забавной синхронностью, все три английских собеседника Сэма опустили глаза на бренди в своих рюмках. Ничего больше не было сказано, каждый ограничился неразборчивым бормотанием. Сенатор Петере смотрел на Сэма с откровенной неприязнью.

– Прошу меня извинить, – сказал Сэм, не дожидаясь, пока допрос возобновится, – я хочу немного прогуляться, до того как вернутся дамы.

– Вы остаетесь? – спросил виконт.

– Что, простите?

– Я спросил, намерены ли вы остаться в моем доме. Лично приглашаю вас провести здесь несколько дней. Надеюсь, вы охотитесь?

– Иногда, благодарю за приглашение и с радостью его принимаю.

– Никаких разговоров о политике. Обещаю.

– Со своей стороны, не могу обещать вам того же, – усмехнулся Сэм. – Впрочем, к чему спешить, ведь мы непременно вернемся к вопросам политики позже, в Лондоне. Как я уже говорил, меня заботит в первую очередь канал, и я всерьез намерен увезти с собой если не готовое соглашение, то хотя бы его одобренный парламентом проект. – Он поставил пустую рюмку на поднос проходившего

мимо лакея и сделал общий кивок. – Джентльмены, я скоро вернусь.

Уходя, Сэм услышал за спиной возобновившийся разговор, причем на намеренно повышенных тонах.

– Наглый ублюдок!

– Мотмарш говорит, что в Париже он довел всех до белого каления.

– Надеюсь, надолго он здесь не задержится!

– Когда он не может сразу добиться своего, то переходит к оскорблениям.

– И это современный американский дипломат? Куда они катятся!

Сэм повернулся и снова предстал перед своими обвинителями. Он не мог удержаться от искушения.

– Я не просто дипломат, джентльмены, я еще и специальный и полномочный представитель и прибыл сюда делать дело, а не ублажать ваш утонченный вкус. Когда судьба сталкивает меня с хорошим человеком, я и веду себя по-человечески, а со свиньей – соответственно. Разбираться в людях – это большое искусство.

– Некоторые думают, что вы и есть самая большая..: – начал молодой человек, стоявший поодаль, это.он недавно беседовал с Лидией.

– Свинья? – благодушно осведомился Сэм. – Видите ли, хорошо это или плохо – зависит от того, кто производит оценку. Если это человек достойный, он имеет право судить других, хотя это его и не красит. Ну, а если он сам ничем не лучше, он может засунуть свое мнение… сами знаете куда.

Англичане переглянулись, виконт пригубил коньяк, пряча улыбку.

– Хорошо сказано, – заметил он вполголоса.

– Рад слышать, – ответил Сэм с коротким поклоном. – Вот видите, уже имеется кое-какой прогресс, так сказать, первое сходства мнений. Остается хорошенько обдумать, на чем стоять насмерть, а в чем можно и уступить.

На сей раз он пошел прочь быстрее, намеренно покачиваясь на ходу той пружинистой походкой, которую обычно приписывают ковбоям. Хоть и не часто, но он любил строить из себя стопроцентного ковбоя. В делах, и особенно в делах дипломатии, он практиковал тактику грубого напора, поэтому кое-кто видел в нем «наглого ублюдка». Однако в подобной манере был свой плюс: это давало ему громадное преимущество перед теми, кто боялся уронить свое достоинство и потому всегда действовал в строгих рамках собственных понятий о вежливости.

Как правило, сама судьба шла ему за это навстречу, так вышло и на сей раз. Уже у дверей Сэм услышал пронзительный голос сенатора Петерса:

– Не знаю, как он сумел пролезть в посольство, но вот что, Венд, – я не желаю оставаться с ним под одной крышей. Я повидаю ваш дом!

«Правильно, – подумал Сэм, – и не забудьте прихватить Гвен»..

Глава 16

Если вам нужна алая роза, создайте ее из звуков музыки, умойте в лунном свете и окрасьте собственной кровью.

Оскар Уайльд. «Соловей и Роза»

Лидия рано ушла к себе, но провела бессонную ночь, размышляя о том, что же все-таки затевает Сэм. Он мог погубить ее, открыв правду. Не то чтобы она ожидала от него столь низкого поступка, но само его присутствие, сама возможность случайной обмолвки повергали ее в трепет. Лидия уснула в надежде, что утром не обнаружит Сэма среди гостей, что все растает, как страшный сон.