Опрометчивость

Шум разговора и доносившаяся из проигрывателя грегорианская музыка свидетельствовали о том, что все остальные уже тоже встали. Бендор обожал грегорианскую музыку, эти монотонные песнопения приводили их всех в экстаз, особенно по утрам. Лениво потянувшись, Олимпи накинула белую мужскую рубашку, которая всегда служила для нее чем-то вроде пляжного халата, и направилась через сад к террасе. Там уже было двенадцать человек гостей, причем мужчин и женщин поровну. Девушки были молодые, лет двадцати с хвостиком и в диапазоне от симпатичных до красивых. Мужчины казались постарше, в хорошей форме, некоторые из них достаточно привлекательные – и все очень богатые. Бендор не имел бедных друзей, это был его принцип. Он сам никогда не был беден и считал, что бедные не столько несчастны, сколько ужасно скучны.

Торопливо поглощались чашки горячего крепкого кофе и кувшины с охлажденным апельсиновым соком, а также кусочки экзотических фруктов – папайи, манго, дыни – завтрак идеальный.

Олимпи нахмурилась, целуя Вендора. Перед ним стояла банка пива – первая за день; казалось, он поглощает его в неимоверных количествах. Она презрительно фыркнула. Если Бендор собирается превратиться в пьяницу, у них ничего не получится. Но, может быть, это просто немецкая традиция – пить столько пива? А, может быть, он просто расслабляется на отдыхе? Она не знала. Она вообще мало что знала о Вендоре.

Олимпи потягивала сок, не обращая внимания на журчащий вокруг нее разговор, смотрела на море, на огромную яхту, медленно плывущую в сторону Карлис-Бей. Она уже несколько раз обращала на нее внимание. Великолепная яхта.

– Бени, чья это яхта?

– Похожа на «Фиесту» – таких больших здесь не так уж много. – Бендор взял бинокль и навел его на нос судна. – Да, это «Фиеста». Обычно Фитц МакБейн держит ее здесь в это время года.

Олимпи насторожилась.

– Фитц МакБейн? – Взяв бинокль Вендора, она стала осматривать судно. – Хороша, хороша, – шептала она, – очень красивая. А ты не знаешь, Бени, он сам там?

– Если тебе интересно, я могу узнать. А что?

– Я просто подумала, а что, если нам сегодня вечером организовать небольшую вечеринку, пригласить всех наших соседей по Сэнди-Лейн и Глиттер-Бей. Они ведь тоже нас принимали. Фитц МакБейн, возможно, тоже организовывает такие приемы. Давай позовем всех! Мы можем устроить ужин около бассейна, все будет совершенно по-домашнему. Ну, что вы все скажете об этом?

Бендор с добродушно-снисходительной улыбкой смотрел на своих гостей, радостными криками приветствующих это предложение. Она могла добиться от него чего угодно, когда смотрела и улыбалась ему вот так.

Фитц сидел в кабинете своего самолета рядом с Морганом. Они уже подлетели и готовились к посадке, и, несмотря на то, что отец расстроил его, Морган не мог не восхищаться тем, как спокойно и умело тот посадил самолет в оживленном аэропорту Майами. С детства ему казалось, что на свете не существует того, что бы его отец не умел делать, от подводного плавания до управления самолетом. Он просто не мог представить себе, когда он находил время для того, чтобы всему научиться, но в этом был весь Фитц; если у него было несколько свободных часов, то он тратил их на то, чтобы чему-нибудь научиться. Он, обладая чисто интуитивной деловой сметкой и проницательностью, еще страстно тяготел к всевозможным знаниям. «Наверное, это из-за того, что я не получил достаточного образования», – как-то сказал он Моргану, и Морган тогда сильно удивился, поскольку никогда не считал Фитца малообразованным человеком. Однако это было так, поскольку учился он мало и отрывочно, что, как Морган знал, ужасно его раздражало. Фитц поставил себе определенные задачи в области образования и добывал знания, читая массу книг – эта привычка сохранилась у него до сих пор. В возрасте тридцати лет он поставил себе цель выучить три иностранных языка, с тем, чтобы он мог более свободно общаться со своими деловыми партнерами и не зависеть ни от каких переводчиков; как он объяснил Моргану впоследствии, если не знать языка, то можно упустить какой-нибудь важный нюанс в сделке, и он организовал для сына изучение немецкого, испанского и французского во время его школьных каникул. Он также добавил, что эти нюансы могут стоить больших денег, а могут и разорить совсем.

Несмотря на отсутствие формального образования, его отец был человеком большой культуры, он хорошо знал и понимал искусство. Фитц никогда не ходил смотреть пьесу только из-за того, что о ней много говорили, он смотрел только то, что было интересно ему самому. Он очень любил оперы Моцарта, обожал балет, увлекался живописью. Нельзя было отрицать, что он имел возможность купить то, что ему нравилось, но он также был щедрым дарителем, и многое из его коллекций переместилось в американские музеи, он также анонимно поддерживал нескольких талантливых, но неудачливых художников и скульпторов.

Расстегивая ремень безопасности, Морган подумал, что ему будет нелегко следовать его примеру.