Опрокинутый рейд

— Там же и сводка, — он кивком указал на торбу. — Да. В краюхе поменьше. Ты найдешь.

Они сразу стали говорить друг другу «ты».

В переулке поднялся лай. Собаки остервенело звенели цепями. Это вполне могло означать: дом окружают.

Ожидали, прислушиваясь. Наконец лай стал стихать. Связной жестом подозвал Шорохова поближе и, когда тот наклонился к нему, проговорил:

— Пять суток назад у деревни Елань-Колено под Борисоглебском Четвёртый казачий корпус прорвал наш фронт.

«Опоздал!»- едва не вырвалось у Шорохова.

— Тебе известно, где он прежде дислоцировался?

— В районе станица Урюпинская — станция Филонове. Это возле Поворино.

— Под чьей он командой? — Мамонтова.

— Дивизии, которые входят в него?

— Прошлый раз это я сообщал. — Повтори. Мне. Сейчас.

— Сводная Донская, Двенадцатая, Тринадцатая. Хуже с полками. Некоторые из них в сообщении есть: Сорок третий, Сорок восьмой, Шестьдесят первый. Это не все. По словам моего торгового компаньона, корпус в полном составе.

— Как он узнал?

— Его свояк — почетный казак станицы Урюпинской. Возле нее, утверждает он, две недели тому назад был смотр этим дивизиям.

— Фамилии командиров дивизий?

— Постовский, Толкушкин, Кучеров.

— Кто проводил смотр? — Сидорин.

— Общая численность?

— Прямых данных нет. Но если корпус в полном составе… Едва заметным движением головы связной прервал его: — Артиллерия?

— Сведений нет. — Бронепоезда?

— Тоже ничего не могу сказать. — Та-ак…

В голосе связного Шорохову послышалось разочарование. Он стал оправдываться:

— Слишком далеко от нас. На ремонт ни один из бронепоездов оттуда к нам не приходил.

— Погоди, — сказал связной. — Тебе, случаем, не доводилось встречаться с Мамонтовым?

— Откуда же!

— И никто тебе о нем не рассказывал?

— Нет. Прежде воевал-то он под Царицыном. Опять-таки далеко от нас. Даже в самом Новочеркасске его мало кто знает. Слышали только: «Мамонтов… Мамонтов…»

Теперь уже Шорохов хорошо разглядел связного. Темные круги под глазами, седые виски. Лет ему, конечно, не двадцать и не двадцать пять. Скорей уж под сорок. И очень усталый.

— Я тебе помогу, — проговорил связной. — Потомственный военный. Родился в Петербурге. Окончил Николаевское кавалерийское училище, заметь, аристократическое. Лейб-гвардия! С князьями в одной компании… Зовут Константином Константиновичем. Настоящая фамилия Ма-мантов. Встретишь где-либо в документах, не удивляйся. Причина, почему взял псевдоним, анекдотична: в училище его высмеивали, называя «Матантов». По-французски «ма тант» — «моя тетя». Сейчас ему сорок девять лет. Самый расцвет сил. В царской армии дослужился до чина полковника. Генерал недавний, только с этого года. Деникинского, как говорится, замеса… Высокого роста, не толст, широк в плечах. Орлиный нос, раскидистые усы. Если доволен, любит приглаживать их обеими ладонями… Что еще? Не курит, не пьет. На банкетах демонстративно ставит перед собой стакан чая. В разговорах с гражданскими лицами подчеркнуто резок. Не говорит — рубит. Зато в казачьей компании, особенно среди нижних чинов, не прочь выказать себя своим парнем. Похлопает по плечу, посмеется вместе со всеми. И еще такая особенность характера: ни с того ни с сего прикажет выпороть, наградить, к удивлению всех круто переменит решение, внезапно сорвавшись с места собственной персоной примет участие в конной атаке. Бесшабашная лихость! Однако в действительности-то всякий такой поступок будет им заранее тщательно взвешен. Мамонтов — враг коварный, очень опасный, вот этой предварительной обдуманностью своих якобы поспешных поступков… Что сейчас важно установить? Судя по всем имеющимся у нас сведениям, после прорыва в наш тыл вошла лишь малая часть казачьего корпуса. Подтверждение: на слишком ограниченной территории противник там локализуется. И все же сколько? Полк? Два? Данных нет. Неясна и цель прорыва. Во всяком случае, на тот час, когда я выходил сюда, ничего определенного сказать было нельзя. Тебе известна вся та обстановка, которая начинает складываться на фронтах?

— То, что в газетах. Белых, само собой. — Понятно.

Это прозвучало как: «Что же там они могут печатать!»

— Но вот главное, о чем ни мы, ни враги наши теперь ни на минуту не забывают, — продолжил связной. — Решающих фронтов в настоящее время три. С юга на Москву наступает Деникин, с запада, на Петроград, Юденич. На востоке — колчаковцы. Это ты знаешь. А вот чего ты можешь не знать. Колчак терпит сейчас поражение. Нами заняты Екатеринбург, Челябинск, Ирбит. Мы уже за Уралом! Еще несколько месяцев, и колчаковская армия будет разбита.

— Ну, — вырвалось у Шорохова. — А сегодня в «Донских областных ведомостях» напечатано, что в ближайшее время мы станем свидетелями победоносного шествия Колчака к сердцу земли русской — Москве. Так и написано.

— Колчака ничто не может спасти. Один из признаков: западные державы оказывают все большую поддержку не ему, а Деникину. Направляют миссии, шлют оружие, превозносят в газетах: «Генерал-победитель! Широта мысли! Преемственность идеалов российской государственности..»

— Потому-то он и прет на Москву. Выслуживается.