Опрокинутый горизонт

Она заглянула в кухню, чтобы обнять Долорес, но тут вспомнила, что еще не кончилось воскресенье.

Бетси не терпелось узнать, как прошел уик-энд. Идя за дочерью по пятам, она спросила:

– Ты хочешь чаю? В машине с откинутым верхом наверняка не жарко.

Она стала заваривать чай, Мелли наблюдала за ней, сидя за столом. Сейчас было самое время пооткровенничать.

– Кажется, у меня просыпается память, – начала она. – Я кое-что увидела и почувствовала. Опознать пока всего этого не могу, это как вспышки. Такого еще не бывало.

Бетси поставила чайник и нежно обняла ее.

– Как я рада за тебя! Никогда не устану благодарить этого врача. Смотри и дальше не забывай принимать лекарства.

20

Пока Мелли была в «Лонгвью», физиотерапевт предложил ей разобрать почту и поискать там ее друзей. Они наверняка удивлялись, почему от нее нет новостей.

Вспомнив, как он ее учил, она, сидя перед планшетом, трижды моргнула, и программа узнавания лиц мгновенно соединила ее с почтовой службой.

Настоящих дружеских посланий она не нашла, только сочувственные пожелания и подбадривающие слова от коллег-музыкантов и поклонников, направленные в основном в первые дни после катастрофы. Дальше – ничего, не считая приглашений от пиар-агентств, не знавших о происшедшем с ней.

Мелли была вынуждена сделать вывод, что ее жизнь, полностью посвященная музыке, представляла собой тоскливую пустыню одиночества. Но физиотерапевт запретил ей так думать. Настоящие друзья не бывают виртуальными. Приободренная его словами, Мелли спросила, приходил ли кто-то ее навестить. Ответа она не получила.

Понятно, что, вернувшись домой, она уже не интересовалась своей почтой. Но Саймон обещал ей писать, поэтому вечерами, уже в постели, она читала его сообщения из всех городов гастрольного маршрута.

Саймон описывал, как проходят концерты, как его принимает публика, с кем ему доводится встречаться в ресторанах за ужином, какая там обстановка и меню. Он часто обещал ей, что они приедут туда вместе.

Перед сном Мелли неизменно отвечала ему, даже если его рассказ не содержал ничего захватывающего.

Как-то вечером, включив планшет, она прочла странное анонимное послание:

Не принимай эти лекарства.

Доброжелатель.

Она сообщила о послании Саймону, который поклялся, что это писал не он.

Кто же этот «доброжелатель», почему он ей написал?

Саймон вошел в азарт, и обмен посланиями занял всю ночь. Находясь в тысяче миль друг от друга, они провели ее вместе.

Кто-нибудь знает, что ты проходишь лечение?

Никто, кроме моих родителей.

Может, кто-то наткнулся на упаковку в твоих вещах?

Разве что Долорес, собирая их, но зачем ей мне писать?

Понятия не имею, спроси ее!

Гениально! Долорес, у меня к вам три пустяковых вопроса. Это вы рылись в моих вещах? Вы написали анонимное письмо? Вы приготовили что-нибудь вкусное мне сегодня на ужин?

☺

Как тебе Торонто? Номер хороший?

Похож на вчерашний, на позавчерашний, на позапоза…

Ты заедешь в Бостон до конца гастролей?

Возможно, в конце месяца.

Пригласишь меня поужинать?

Если приеду, то чтобы увидеться с тобой.

Приятно это читать. Но ты не ответил: как тебе Торонто?

Не хочу вмешиваться не в свое дело, но каково назначение этих лекарств?

Они для улучшения памяти.

Она улучшается с тех пор, как ты стала их принимать?

Что принимать? ☺

☺ ☺ ☺

Никогда не чувствовала себя так хорошо, как в те два дня у Пиа, но тогда их при мне не было.

Все потому, что лучшее твое лекарство – это я… Может быть, уик-энд и вправду удался.

Мы это повторим, даю слово. Где ты играешь завтра?

Перечитай мои вчерашние письма.

А-а, знаю: в Сент-Луисе.

Тогда зачем спрашиваешь?

Чтобы ты не спешил вешать трубку.

Сейчас так уже не говорят.

А вот и говорят, мистер Словарь, если я так говорю. Ладно, уже поздно, я прощаюсь. Завтра тебе надо быть в форме.