Оправдание

— Мне очень трудно вам ответить, Валерий Павлович, — очень медленно ответила Трофимова, — потому что я сама не знаю… Помню, что хотела поговорить с Колей. Поговорить о нас, о наших отношениях. Высказать ему все то, что накопилось на душе. Сказать, насколько мне тягостны отношения с ним… Но я не знаю, понял ли бы он меня.

— Откровенно говоря, я тоже пока не понял. Вы хотели с ним расстаться?

— Да. Хотела. Говорю же, одной частью души я его ненавидела, а другой частью продолжала любить какой-то нездоровой, мазохистской любовью… Мне тогда, сразу после нашей последней ссоры, такая мысль в голову пришла: а ведь я не смогу никого полюбить, пока во мне живет вот это отвратительное, патологическое чувство к Коле. Он об меня ноги вытер в позапрошлом году, а я опять согласилась быть с ним. Это болезнь, понимаете?

— Мне кажется, вы не правы, — стараясь говорить очень мягко, заметил я, — ведь у вас были отношения с Сергеем Волковым, и, по его словам, очень теплые и сердечные. Во всяком случае, ему было очень хорошо в этих отношениях. Если бы вы его не любили, он не мог бы не почувствовать…

— А я его любила!.. Очень любила, — слегка всхлипнула девушка, — если оценивать объективно, он был самым лучшим из всех молодых людей, с которыми у меня когда-либо были отношения. Рядом с ним я начала излечиваться от той раны, которую мне нанес Абрамов. Ну, и что в итоге? А в итоге мы расстались. Вот я и подумала, что не смогу больше испытать нормальную любовь к мужчине, пока жив Коля Абрамов.

Вот, значит, как. «Пока жив Коля Абрамов». Лихо сказано. Надеюсь, следователю она такого не говорила…

— Кажется, я вас понял, Анастасия. Вы не могли сами порвать отношения с этим человеком и хотели, чтобы инициатива разрыва исходила от него. Вы хотели, чтобы он снова вас бросил, на сей раз окончательно и бесповоротно. Так?

— Наверное, так, — апатично сказала Настя. — Только я не уверена, что и в этом случае обрела бы душевный покой. Ну бросил бы он меня, и что? Все равно я знала бы, что он здесь, в городе… Да хоть бы он на Камчатку уехал, какая разница?! Все равно я бы постоянно возвращалась мыслями к нему…

Я немного помолчал, пытаясь разобраться во внутренних переживаниях этой неземной красавицы. Обязательно нужно будет моей Зине с ней поговорить, женщина женщину всегда лучше поймет, чем мужик.

— Настенька, скажите честно, а что вы чувствуете теперь? — Я сделал ударение на последнее слово. — Вот вы знаете, что ваш первый мужчина мертв, и…?

— Облегчение, — не тратя времени на размышление, ответила девушка. — Огромное облегчение. Теперь я окончательно излечилась. Мне легко и свободно дышится. Может, я поэтому и переношу здешние условия сравнительно легко… То есть тяжко, конечно, но в петлю лезть не тянет.

— Вы рады, что он мертв? — тихо спросил я.

— Да, рада.

— Ну что ж, Настенька, у меня язык не поворачивается вас осуждать… Человек, раскроивший череп вашему бывшему, невольно оказал вам большую услугу. Если не считать того, что вы оказались здесь… А как вы преподнесли эту ситуацию Харченко? В протоколе допроса записано, что вы пошли в дом с целью «поговорить с Абрамовым, выяснить отношения». И все. Что вы ему еще сказали?

— Сказала, что хотела извиниться перед Колей, — пожала плечами девушка. — Вполне правдоподобно. Со стороны ведь выглядело так, что он на меня обиделся. Он обиделся на меня, значит, мне и прощенья просить.

Трофимова язвительно улыбнулась. Да, непростая девочка. И ничего странного, что Харченко подкорректировал ее показания. Под словами «выяснить отношения» можно подразумевать все, что угодно, в том числе угостить топором по голове. А вот фраза «попросить прощенья, извиниться» содержит совсем другой смысл, совершенно не агрессивный.

— Валерий Павлович… — смущенно обратилась ко мне Настя. — Вы говорите, у вас есть протоколы допроса моих друзей, да?

— Конечно. На руках у адвоката должны быть копии абсолютно всех материалов, имеющих отношение к уголовному делу.

— А вы не могли бы сказать… Кто-нибудь из них упоминал имя Сергея… Волкова?

Для того чтобы ответить на ее вопрос, мне даже не понадобилось заглядывать в документы. Я и без того помнил, что в показаниях Аркадия Завитаева фигурирует фамилия моего юного друга. По словам студента-медика, в разгаре ссоры Коля Абрамов негативно и в грубой форме отозвался о бывшем молодом человеке Насти, некоем Сергее Волкове. Сама Настя будто бы закричала, чтобы он не смел так говорить и что он по сравнению с Волковым вообще не мужик. Другие участники пикника на озере почему-то не упомянули данное обстоятельство в своих показаниях. Не сочли нужным?.. проявили деликатность?.. просто забыли?..

— Такие показания действительно есть, — кивнул я, — а почему вас это волнует?