Опоздавшие к лету

В этом мире властвует диктатура мертвенных суеверий. Поразительно, но от той диктатуры, которая так долго царила в нашей реальности, она отличается какими-то мелочами. Атрибутикой. Лексикой. Списком запрещенных книг. И все! Ужас несказанных слов — тот же. Голодный паек на ребенка — тот же. Талант, скрываемый либо уничтоженный, — тот же.

Страшно.

Но реальность страшнее.

В той реальности злое волшебство победило. Но в ней же существует и волшебство доброе…

В нашей реальности чудес не бывает.

Никаких.

В нашей реальности все рационально. Рациональны радость, любовь, рождение, смерть… Иррационален лишь страх темноты. Страх этот собрался из боязни себя, ужаса перед слепотой и вечного испуга перед неведомым. Мозг неспособен справиться с этим страхом, ибо мозг тоже рационален.

У Лазарчука есть рассказ «Из темноты». Жуткий водоворот иррационального страха втягивает в себя людей, соединяет их, как пузырьки на поверхности воды. Слившись, как эти пузырьки, в нечто единое, люди становятся вратами, через которые Ужас прорывается в мир.

Выбирай.

Первое — смерть. У тебя не будет больше страха перед темнотой.

Ты сам станешь ее частью.

Второе — одиночество. Уничтожь свою любовь, забудь своих друзей, живи один в ночи вечного, сводящего с ума кошмара. Третье. Пропусти Ужас в мир. Освободись от него. Утешься тем, что ты сделал это не один (один ты не смог бы сделать это), и живи дальше. Тем более что с ужасом, находящимся вне тебя, можно бороться.

Четвертого не дано.

Герой рассказа принимает на себя одиночество. Он не спас свой мир — Ужас нашел другой путь. Но теперь в Ужас можно было стрелять, ибо Ужас стал рациональным.

Стоит ли бояться того, что можно понять?

По-настоящему страшна лишь темнота.

Государство изобрело гениально простой способ заставить себя бояться: оно стало превращать привычное в иррациональное. Самые невероятные кошмары, ворвавшиеся на страницы романов Дика из наркотического бреда, бледнеют перед искусством правительств превращать жизнь в ад. Лишите быт человека логики — и его можно брать голыми руками. Извратите его прошлое — и он готов стрелять в собственных детей. Скажите, что мир построен на лжи, — и он поверит вам.

Роман «Опоздавшие к лету» тоже построен на лжи. Колдовской сад — мираж, Полярная звезда — морок, правдива лишь великая ложь войны и смерти. В какую ложь верить? Идти ли вечно на Север, прикрепив на бушприте Полярную ввезду, или рубить шашкой картонные танки?

Что есть правда? Что есть вера? Правда ли то, во что можно верить?

Каждый пролет гомерического Моста можно потрогать руками, но если само тело твое перестает существовать для пуль, взглядов и прикосновений — как верить своим ощущениям? Кинопленка беспристрастна и правдива, пока она не проявлена и не смонтирована, но, извлеченная из камеры, она немедленно начинает лгать.

Неужели это всеобщий мировой закон? Или же эта ложь — необходимое условие существования человека? Или — Государства? Но мир сам по себе не знает лжи, а человек способен эту ложь распознать — какая бы она ни была изощренная. Государство же существует лишь благодаря лжи. То, что человек нуждается в опеке свыше, — ложь; отвергнув опеку Бога, человек не нуждается больше ни в чьей. То, что общество нуждается в упорядочении, — ложь;

Государство разрушает упорядоченность жизни, меняя законы по своему желанию.

Ложь — естественное состояние Государства. В одном из миров, созданных Андреем Лазарчуком, существует Голем — разум, порожденный Государством, ублюдочное дитя социальных потрясений двадцатого века. Он существует, но он не существо — это кибернетический разум, воплощенный не в металле и полупроводниках, но в колоссальной бюрократической системе. Смыслом существования Голема является преобразование лжи бумаг в ложь действительности. Начав свое существование в мире, где ложь была безыскусна и наивна, он придал лжи глобальную стройность и монументальную величественность. Мир Голема превратился в мир тотальной лжи — лжи мыслей, слов, поступков, лжи смерти и забвения. Мир диктатуры лжи, где ложь в принципе невозможно обнаружить — ибо не на что опереться при этом, кроме как на другую ложь. Человек, который не может существовать, не определив для себя каких-то основополагающих истин, вынужден принимать в качестве таковых ложь.

И человек перестает быть человеком.

Или просто перестает быть.

…Мы живем в Мире Великой Тоски.

В нем есть все — красота и порок, золото и смерть. В нем бездна несовершенства, которое — помните? — порождает такие же несовершенные миры. Может быть, в нем есть Бог. Но если Он есть, то мир наш Он создал, не летая над бездною во тьме. Он создал его, стоя в очереди за молоком.

* * *

Есть авторы, чья творческая эволюция изумительно легко прослеживается. Вот простенькая базовая идея, от которой автор оттолкнулся в своем первом произведении. Вот во втором произведении эта идея повернута под несколько иным углом и приобрела очертания концепции. В третьем она парадоксально подана. В четвертом — вывернута наизнанку… Автор как будто отмечает новым произведением каждый шаг своего взросления.