Опоздавшая

Она посмотрелась в зеркало. Цвет соответствовал ее светло-коричневым волосам. Она выбрала сумку-конверт подходящего оттенка и положила в нее свои записки. Немного подумав, она засунула туда и свои детские фотографии. Они стали для нее чем-то вроде проездного билета или карточки Америкэн-экспресс, без которой она не выходила из дома. Она еще раз оглядела себя. Сумка смотрелась хорошо, отблеск шелка кардигана создавал ощущение энергии, а свитер скрывал ее слабости. Ей нужна минутка отдыха, подумала она с тяжелым вздохом. Ее основная слабость — нефункционирующая часть ее организма — скрывалась здесь, под обмотанными рукавами свитера. Но ее отражение в зеркале ничем не выдавало ее бесплодия. Она выглядела и сексапильной, и утонченной одновременно, раскованной, благополучной и уверенной в себе, но без снобизма. Карен была уже не молода, но и пожилой ее не назовешь. Она не чувствовала своего возраста и не любила молодиться: это выглядело так жалко. Ее наряд отражал ее отношение к себе, и она знала, что клиенты воспринимали его правильно. Среди них редко встречались молодые.

Оставалось подобрать украшения. Карен подошла к бюро. Она отказалась от идеи надеть шаль — выглядело бы слишком помпезно. В своих дизайнах она использовала и шали, но сама редко носила их. По крайней мере не в качестве шали. Заменить ею пояс, накрутить на голову или обмотать ею ремешок сумки — это возможно, только не использовать по прямому назначению. А если не шаль, то что-то другое должно разрушить линию плеч и шеи и приковать внимание к лицу. Не надеть ли ожерелье?

Она повернулась к небольшому шкафчику с ящиками, который стоял на бюро, в нем хранились все ее драгоценности. Их было немного: она не любила носить украшения. Единственным дизайнером, ювелирные работы которой ей нравились, была Анжела Каминнгс. Но Карен была слишком практична, чтобы потратить десять тысяч долларов на инкрустированные браслеты Анжелы, которые к тому же мешали бы ей делать наброски конструкций одежды. Чаще всего она носила шитые украшения, включенные в ансамбль наряда и изобретенные ею самой. Но не сегодня.

Она достала ожерелье из шести ниток золотых бус разного размера. Их стиль можно было бы назвать «Клеопатра. Две тысячи лет назад». Карен надела бусы на шею. Золото усилило оттенок шелкового кардигана, и ей нравилось ощущение тяжести бус на груди. Одежда — это доспехи. Она вооружилась для битвы.

Когда она была готова, то оказалось, что Джефри уже ждет ее в лимузине. Презентация должна состояться в штаб-квартире компании Norm Со на Пятой стрит Парк-авеню. В вестибюле здания их встретят Дефина, Роберт-юрист и еще двое сотрудников. Как только Карен вошла в машину, Джефри протянул ей папку с бумагами.

— Не хочешь ли просмотреть счета еще раз? — спросил он.

— Нет, — коротко сказала она, и у него хватило ума не настаивать.

Она нервничала. Переговоры были не похожи на те, которые они вели в течение демонстрационного показа у автодорожников. Там она заранее знала, какие вопросы зададут и какую коллекцию одежды она продает. Сейчас же она чувствовала себя, как на экзамене по алгебре в одиннадцатом классе, к которому она никогда не могла подготовиться. Она опасалась, что, как и тогда в школе, на вопрос «Каково правильное значение «х»?» она даст неверный ответ.

Как бы прочитав ее мысли, Джефри сказал:

— Запомни, если они спросят, в какую сумму мы оцениваем компанию К. К. Inc., ты должна назвать им точную цифру.

Она напряженно кивнула. О Боже! Как она и подозревала, любой ответ о значении «х» будет неправильным.

Так каково же точное значение «х»? Что они продают сегодня, если вообще что-нибудь продают? Ее имя? Ее свободу? Ее сотрудников? Карен считала себя хорошим дельцом, но, несмотря на ее неплохие деловые способности, это было не ее поле деятельности. Все перепуталось. Такие мероприятия должны проводить мужчины, учитывать дележи акций, перекрестное кредитование, подсчитывать маргинальные прибыли. Она взглянула на Джефри. Он разбирался во всех этих машинописных страницах, но может ли он понять ее?

Ведь он продает ее саму компании Norm Со. Как называются мужики, которые продают женщин?

Она снова вспомнила Коко Шанель. Однажды ее подруга, мадам де Чевиндж, предупредила ее: «Детка, все мужики — сутенеры». Коко никогда не забывала этого предупреждения.

Карен глубоко вздохнула. «Я схожу с ума, — подумала она. — Это нервы. Я всегда нервничаю перед важными встречами. Какое-то параноидальное состояние. Так было и при встрече со свекром, отцом Джефри, когда мы в первый раз решили расширить компанию. Тогда мы вели переговоры с инвесторами, пытаясь собрать деньги для первой бриджевой линии пошива одежды».