Опоздавшая

— Хороший вопрос. — Дефина повернулась к Карен. — И куда же мы едем?

Карен хотела бы ответить, как в те давние-давние времена семидесятых годов, когда модницы покупали наряды в так называемом Улье-Б: у Бонуитов, Бенделей, Бергдорфов и Блюмингейлов. «Тогда мои яичники еще работали, тогда я была увлечена работой и могла выбирать: завести ребенка или повременить. Но Бонуиты закрылись, Блюмингейлы проданы, Бендель переехал и стал совсем другим. Нет смысла вспоминать былое».

— Едем к новым Барнеям! — воскликнула Карен. — Мэдисон и Шестьдесят шестая стрит.

В семидесятых годах Барнеи еще назывались Барней-бойзтаун; это было громадное предприятие по розничной торговле, принадлежащее семье Прессманов и специализирующееся на продаже мужских и детских (для мальчиков) костюмов. Оно и теперь принадлежит Прессманам, но Барней давно уволился, а его сын Фред передал управление своим сыновьям Гину и Бобу. В прошлом году они совершили гигантский переезд из окрестностей Челси на бойкое место Мэдисон-авеню, в северо-западный конец архипелага складских заведений, в самой дельте потока магазинов, стекающего вниз по ходу одностороннего движения на Мэдисон-авеню. Это было горячее место для распродажи товаров.

— Посмотрим на женщин у Барнея и затем пройдемся по Мэдисон-авеню.

— Может, позавтракаем у Байсов? — спросила Дефина.

Правильно ресторан назывался ВК и был сейчас очень популярен. Но Карен не выносила шумных залов больших заведений, как бы вкусно в них ни готовили. Карен откинулась на сиденье и посмотрела через черные очки и затемненное окно лимузина. Несмотря на двойное затемнение, внешний вид прохожих показался ей ужасным.

На уличной сцене Нью-Йорка наблюдались две тенденции: женщины, которые считали, что выйдя на улицу они становятся как бы невидимыми, и поэтому думали, что можно надеть старый свитер, не снимать бигуди и не подкрашивать лицо. «А что, если они встретят знакомых»? — размышляла Карен. Другой крайний случай представляли женщины, которые, казалось, относились к выходу на улицу как к выходу на сцену театра. Но сейчас таких было мало: на Тридцать четвертой стрит отоваривался нью-йоркский средний класс, или то, что от него осталось. А те славные дни, когда Гимбелам не нужно было просить у Мейсов и Орбаха присылать наброски парижских коллекций, чтобы обогнать конкурентов, ушли в далекое прошлое. Гимбелы закрылись, Орбахи ушли, исчез даже знаменитый магазин Б. Альтмана. Район держался только на Мейсах.

Карен смотрела, как поток людей в цветастых и плохо сшитых пальто и куртках пробивал себе путь через вращающиеся двери в Геральд Сквер. У нее возникла идея.

— Остановите машину! — попросила она.

— Черт! Я так и знала. Значит, Байсы.

— Не могли бы вы припарковаться где-нибудь здесь и подождать? — спросила она шофера, не обращая внимания на ворчание Дефины.

— Милые дамы, сам Господь Бог не смог бы припарковаться на Тридцать четвертой стрит. А если мне ждать вас, крутясь вокруг квартала, то каждый его объезд займет минут сорок пять, не меньше.

— Хорошо, — ответила Карен шоферу. — Раз ничего не поделаешь, то мы возьмем такси.

Она быстро вышла из машины, не давая шоферу возможности предусмотрительно открыть ей дверцу.

— Это самая короткая поездка во всей истории человечества, — ворчала Дефина. — Карен, ведь Мейсы расположены всего в двух кварталах от нашего офиса!

— Я не предполагала заранее, что мы поедем к Мейсам, — возразила Карен.

— Да, конечно, и хорошо бы не предполагала и после. — Дефина осмотрелась вокруг и покачала головой.

Карен вынуждена была признать, что вид бездомных, расположившихся вдоль изгороди небольшого скверика на замусоренной обрывками газет и другим хламам улице, не делал место слишком привлекательным.

— Дорогая, не перепутала ли ты Мэдисон-авеню с Мэдисон Сквер Гарден? Одно дело — прекрасная улица, набитая вещами, которые ты просто должна купить, другое — район пьяных фанатов хоккея с Лонг-Айленда, бьющих друг другу морды. Мы ближе к второму, чем первому.

Не обращая внимания на сарказм Дефины, Карен подошла к северному входу в магазин Мейсов.

— Я хочу посмотреть, как живет вторая половина человечества, — сказала она раздраженным тоном.

— Не кипятись, дорогая; если ты пригласишь меня на завтрак к Байсам, то я отвезу тебя в Гарлем, там ты все и увидишь.

Карен выразительно поглядела на Дефину, и затем обе женщины вошли в магазин.

Это были базар, рынок и ярмарка одновременно. С момента возникновения торговых районов человечество вынуждено было приноравливаться к сложному разнообразию мейсовской Тридцать четвертой улицы. Карен оглянулась на Дефину.

— Настоящий народ все покупает здесь! — сказала она и устремилась к эскалаторам.