Опора Мироздания. Мировое древо и Скала Времён в традиционной культуре

В прошлом, скорее всего, существовали разные культурные коды для разных групп населения. Помимо очевидных различий по общественному положению, то есть вертикальных, отмечена и «иерархия» горизонтальная – основанная на гендерном или профессиональном различии (см., например, Элиаде, 1999б). С учётом затруднённости информационных связей между удалёнными областями естественно ожидать появления немалых различий в деталях таких знаковых кодов, их многочисленности. Это объяснит, например, и отсутствие единого мифа о творении мира у славян, и бессмысленность потуг его воссоздания. Также в определённой среде и в разное время, видимо, возникали и «профессиональные» космогонические мифы. Однако «…некоторые типы мышления стали, похоже, совершенно чуждыми большинству наших современников» (Генон, 2002, с. 87).

Вселенский дуб на картине современного польского художника Яцека Йерки. Извечная идея в осмыслении живописца обретает новые, но тем не менее весьма соответствующие преданию мотивы

Образы Мирового древа, Мировой горы тоже могут быть рассмотрены как своего рода код, послание. Владея образным языком мифа, мы в силах воспринять его со степенью точности, которая обусловлена нашим владением этим языком. При этом, конечно, следует отдавать себе отчёт в том, что мировая ось может приобретать различный облик и, возможно, первична даже по отношению ко всей Вселенной:

«Б. Л. Огибенин в монографии по космогонии “Ригведы” настаивает на том, что отделение неба от земли – элементарный космогонический акт, ознаменовавший переход от неорганизованного мира к организованной ведийской вселенной, включающей в себя пространство между небом и землей и представляющей таким образом систему из трех зон. Средняя зона является ареной посредничества между двумя полюсами космоса. В ритуале эта средняя зона символизируется жертвенным столпом, горой, осью, колонной, троном, космическим древом» (Мелетинский, 1971).

Одна из задач мифа – описание и объяснение воспринимаемой действительности. Постепенно складывается предание, которое объясняет, почему Мир таков. Но верно и обратное: изменение знаний о Мире влечёт за собой изменение мифа или поправки в нём, а также рождение новых толкований.

«Мировое Дерево (лат. Arbor Mundi, “древо жизни”, “древо плодородия”, “древо центра”, “древо восхождения”, “небесное древо”, “шаманское древо”, “мистическое древо”, “древо познания” и т. д.) – один из наиболее интересных и красноречивых примеров того, как мифологическое сознание осваивает мир, организуя его и отвоевывая тем самым у Хаоса» (Юдин, 1999, с. 36).

Таковы общие предпосылки исследования. Однако, говоря о мифе в контексте отражения им пространства как одной из составляющих Мироздания, мы оказываемся в некотором затруднении. Миф – не только и не столько символ, как полагал А. Ф. Лосев. Миф – нечто гораздо большее.

«Одна из важнейших функций мифа – способствование нахождению человеком своего места-в-мире, формирование его путем моментального схватывания-осознания, заставания себя-в-мире в определенном месте и в определенной ситуации, раз и навсегда данным. Миф – способ вписывания себя в мир, нахождение в нем своего топоса, изначально и естественно человеку присущего (топос человеческого – “естественное место” человека). Способ вписывания – отождествление себя со своим местом-вмире, и собственно с миром (предельный случай – мифологема тождества микро- и макрокосма). Миф, в том числе миф о происхождении, есть способ этого отождествления» (Саврасов, 2000, с. 84).

Почему интересен именно древнейший пласт мифа? Если вновь обратиться к параллелям из области психологии, он в известной степени тождествен моменту индивидуации, тому, можно сказать, катарсису, который испытывает человек в миг осознания себя как думающей, мыслящей личности. При этом личности не только отдельной, но и такой, которая является частью сообщества (семьи, рода, племени или иного объединения людей). Именно в таком соединении человек и становится тем, чем он в значительной степени является: отдельной индивидуальностью и частью большего целого1. Полагаем, подлинный – если угодно, изначальный – миф оказывается тем инвариантом, который органично, естественным образом, объединяет несоединимое, позволяя находить взаимосвязь множества процессов и явлений. Это, с одной стороны, позволяет отличить обрывки мифов и доподлинно архаичные мифологические сюжеты от современных подделок под них, а с другой открывает возможность проследить те или иные реалии окружающей действительности, осмысление которых приводило к складыванию мифа.

Вообще объяснять появление мифа какой-либо одной причиной, скорее всего, бесперспективно. Миф описывает совокупность явлений, которые представляются в рамках мифологического сознания связанными между собой, пусть даже с точки зрения научной они не родственны.