Оплошка

Бородач пожал плечами, развернулся и понёс дрова в чулан, другие тоже принялись за работу.

Из жилого помещения показался настоятель, направился к дровосекам.

– Его только не хватало, – проворчал Саня. – Позже поговорим, – произнёс, обращаясь к Сергию, и снова взялся за топор.

* * *

Был вечер. Все, как обычно, собрались за трапезой. Сквозь окна столовой –кухни проникал мягкий свет, окрашенный в красное. Два десятка монахов заворожено наблюдали, как настоятель хлебает гороховый суп с лапшой. Саня сидел напротив Трифона, время от времени с задумчивым видом кидая в рот маленькие кусочки хлеба.

Игумен отложил ложку, допил остатки бульона, отставил тарелку. Затем чинно, не спеша, выпил молоко. Как по команде, с тяжким вздохом, монахи поднялись.

– Спасибо Господу, который нас поит и кормит! – нараспев возгласил Феофил. – Да святится имя его ныне и присно и во веки веков! Благослови братию, Иисус!

– Аллилуйя! – грянуло 20 глоток.

– Детки мои! – возвышенно сказал игумен. – На повестке вечера один важный вопрос! Нужно отнести брату Сергию его порцию супа и молока на пост к воротам! Кто желает это сделать?

– Яяяяя! – одновременно крикнуло 20 голосов.

Настоятель обвёл глазами стол, увидел полную тарелку, стоявшую перед послушником, поднял на него взор:

– Ты, почему не ешь, брат Александр? Нет аппетита?

– Типа того, – ответил Сидоркин. – Очищаю душу…

– Послушник Александр отнесёт брату Сергию суп и молоко! – объявил игумен. – Все свободны, можете заняться личными делами… Александр, отнесёшь пищу, и придёшь ко мне, не запамятуй!

Сидоркин молча кивнул, собрал нехитрые яства и вышел из трапезной. В правой руке он нёс небольшой тазик, накрытый листом бумаги. В левой держал литровую кружку молока, сверху неё покоилась тарелка с хлебом. Подошел к кирпичному флигельку возле ворот. Ударил ногой в дверь. Она, скрипя петлями, отворилась. Сидоркин вошёл. Побелённые стены были чисты, без обоев и картинок. В углу, на тумбочке, стояла икона. Ещё были стол под клеенкой, коричневый диван и два стула – убранство флигелька не отличалось оригинальностью.

На этом самом коричневом диване и возлежал брат Сергий. Увидев Саню, сразу вскочил.

– Вот твоя жратва! – сказал Сидоркин, ставя посуду на стол. – И моя порция, как и обещал.

– Спасибо, брат Александр! – инок присел на стул, достал из ящика стола алюминиевую ложку, и – придирчиво ощупав глазами тазик – принялся, жадно чавкая, поглощать похлёбку.

– Слушай, Серёга, я хочу тебе помочь… – начал Саня, опускаясь на диван.

Монах на секунду оторвался от еды, посмотрел на вора, показывая, что слушает, и вновь погрузился в чавканье.

– Я вижу, что ты здесь постоянно голодаешь, – продолжал карманник, закидывая ногу за ногу. – Мало того, кормят всякой дрянью… Я смогу тебя выручить. Как думаешь, почему я ничего не трескаю?

Инок недоумённо подвигал плечами, промычал с набитым ртом:

– У-у-у?..

– У меня был с собой запас хавки, – пояснил ворюга. – Я пронёс её в карманах штанов и за поясом. Как понимаешь, много я пронести не мог, и еда уже закончилась. Но сегодня мне привезут из города уже много. Я желаю поделиться с тобой.

– А что тебе привезут? – Сергий, наконец, смог сказать.

– Что привезут? – повторил послушник. – Гм… Ну, колбасу, всякие там паштеты… курицу…

– До воскресенья Великий пост, мясного нельзя! – возразил монах, жуя слова. Рот был забит супом.

– Ты, главное, не грузись постом! – осадил Сидоркин. – Господь, думаю, не обидится, если мы немного потешим плоть.

– Ты уве-ерен? – спросил инок.

Он вытянул губами из тазика остатки жидкости, проглотил. Взялся за кружку.

– Конечно! Ты ведь хочешь курицу?

– Хочу! – согласился Сергий, потупив глаза.

Затем он, громко булькая, в несколько глотков, опорожнил кружку с молоком.

– Ну и классно! Сегодня ночью я стукну в окно, отопрёшь ворота. Возьму продукты и сразу назад. Поделим их по –братски! – Саня встал, собираясь уходить. – Жди!

– Почему ты заботишься обо мне? – Сергий также поднялся.

– Нравишься ты мне, Серёга! – подмигнул ворик. – В тебе есть что-то такое… э-э-э… – он щёлкнул пальцами, огляделся, упёрся взглядом в икону и неожиданно выпалил. – От Бога!

Монах хлопнул ресницами.

– Нет, точно! – развивал мысль Сидоркин. Он подошёл к лику Спасителя, взял иконку в руки, посмотрел на толстяка. – Ты и этот Парень сильно похожи!

Сергий, заворожено глядя на собеседника, провёл пальцами по щеке, ощупал подбородок, нос.

– Посмотри в зеркало, увидишь!

– В обители нет зеркал… – грустно констатировал монах. – Это дьявольское изобретение…

– Ну, я тебе говорю, – не отставал карманник, ставя икону назад. – Те же глаза, губы… – Он приблизился к иноку, хлопнул по плечу. – Ты, случайно, не в родстве с ним, явно далёкий потомок.

– У меня в Израиле дядя жил! – сообщил Сергий, зардевшись.

– Ну, вот видишь! Бог, кажется, был евреем?

– Иудеем! – поправил монах. – Что, в принципе, одно и то же!

– А я что говорю! До ночи, Серега, – усмехнулся Сидоркин. – Пойду, приготовлю мешок побольше для еды. – Саня вышел.

14. Чистый четверг