Оплошка

– Но, игумен Феофил! – вмешался брат Антоний. – Вы слышали, что сказали бесы – благодарите дьявола! Наверное, по приказу дьявола у нас похитили раку, а его слуги – бесы, приехавшие на «КамАЗе», её вернули, после того, как дьявол вволю натешился над останками бедного Алексия!

Игумен отыскал глазами инока, сказал мягко:

– Брат Антоний, ты заблуждаешься… Я повторяю, бесы не водят машину и не стреляют из пистолета… И так далее всё, что я уже говорил… И заткнись! – вдруг рявкнул он. – Твои мысли от лукавого, зайдёшь ко мне в кабинет после, я популярно всё объясню!

Настоятель поджал губы и продолжил далее:

– Воля Господа не подлежит обсуждению! Я не сомневаюсь теперь, при более глубоком размышлении, что Иисус вразумил грабителей своим праведным гневом! То есть они вернули раку не из-за того, что раскаялись и им стало стыдно, а испугавшись гнева Господня! И это хорошо для них, возможно, они перестанут бандитствовать и начнут нравственную жизнь… Ибо, как написано: «Начало мудрости есть страх Господень»!..

Тут же в тишине прозвучал голос Трифона:

– Притча царя Соломона, сына Давида, номер один, стих семь!

– Замолчите вы всеее! – затрясся игумен. Он с яростью стукнул здоровым кулаком по крышке раки.

Монахи глубокомысленно воззрились сначала на ларец, потом налицо Феофила.

Настоятель потряс рукой, посмотрел на раку, затем на иноков, немного смутился, потёр об рясу ушибленную кисть и произнёс смущённо:

– Итак, братия, откроем раку!

Игумен поднял крышку обоими руками. Взорам иноков предстала дохлая серая кошка. Все монахи, кроме двух, зажали носы.

– Чччч-то это?.. – пролепетал Феофил, теребя обеими руками крест.

– Дохлая кошка… – изрёк Трифон.

– А может, кот… – добавил Викентий.

Настоятель растерянно оглядел иноков, встретился взглядом с братом Антонием. Антоний пальцами обеих рук показывал рога на своей голове, а на его лице ясно читалось: «Я же говорил про бесов, а вы мне не верили!».

Игумен задрал подбородок к куполу храма, вперил взор в изображение Спасителя, простёр вверх руки:

– Господиии, а где же мощи преподобного Алексия!?..

39. Ситуация в морге

В помещении морга было тихо. Один из недавно привезенных трупов, накрытых белой простынёй, пошевелил ногой с привязанной к большому пальцу биркой. Затем откинул простыню, сел на блестящем столе. Трупом оказался молодой еврейчик. Он недоумённо оглядел себя, осмотрелся:

– Где я?

Кругом стояло с десяток прозекторских столов, накрытых простынями, было прохладно. В комнату вошёл здоровенный косматый мужик, с густыми бровями и в серой куртке. Уставился на Арика.

– Здрасьте, – кивнул последний. – Скажите, где я? Неужели в морге?

Мужик проворчал что-то под нос и выскочил за дверь.

Авраам соскочил на пол, обмотал бёдра простыней. Сделал два шага.

Дверь распахнулась, в покойницкую ворвался тот самый косматый мужик с бейсбольной битой в руках.

– Опять жмурик ожил! – зарычал он. – Почему вы всегда воскресаете в моё дежурство!?

Служащий вскинул биту кверху и двинулся к еврейчику.

– Ээей! – тот выставил вперед руки. – Я не жмурик, я живой! Правда! У меня просто была временная остановка сердца! Такое уже случалось десять лет назад!

– Все так говорят! – мрачно изрёк мужик, отводя биту для удара.

Еврейчик отпрыгнул, бита ударила пустоту.

– Ты спятил!? Я не труп!

– Покойники не должны ходить! – не верил служка. – Им положено лежать!

Он прыгнул за воскресшим. Жид увернулся, забежал за соседний стол, неловко зацепив на нём простыню. Бита вновь ударила воздух. Простыня струпа сползла, Авраам боковым зрением увидел спокойное, бледное дядино лицо.

– Дядя Соломон! – еврейчик сразу забыл про недоверчивого мужика, склонился над мертвецом, вглядываясь в знакомые черты. На дядином лбу темнела большая шишка.

Мужик уже приблизился к несговорчивому покойнику, уже в третий раз занёс биту, но остановился. Сказал удивлённо, более спокойным голосом:

– Ты плачешь!? Первый раз вижу плачущий труп… – он опустил биту. – Ты, верно, взаправду живо-ой!

Еврейчик действительно плакал, слезинки скользили по его щекам, и капали на равнодушное лицо самого близкого и дорогого ему человека.

40. Контора господа

Сидоркин и его гид по-прежнему неслись в космическом вакууме. Саня уже покрылся сосульками, стуча зубами, он крикнул в спину архангелу:

– Лладн-но, Гав-вррила… – секунду подумал, – Иввановввич, не обиж-жайся! Скажжи, скоро ли, а? Я застыллл, как негр в Сибб-би-ири!

Проводник развернулся и величаво вытянул руку с посохом:

– Мы почти на месте.

Карманник пристально вгляделся вперёд, в нескольких километрах виднелось большое белое облако.

Ещё какое-то время Сидоркин и Гавриил летели молча. Белое облако приближалось… Сидоркин нырнул в туман и через минуту опустился на твёрдую поверхность… разжал и опустил руки, разогнул спину. Колыхать его перестало, что не могло не радовать… Было тепло, воришка стал оттаивать, сосульки падали с ушей и носа. Саня почувствовал себя увереннее, начал осматриваться.

* * *