Оплаченные долги

При виде слез матери, Силк переменилась в лице. Неимоверная боль угрожала ее самообладанию. Из-за нее еще никогда и никто не плакал!

— Не надо, мама! — севшим голосом взмолилась она.

Лоррейн встала, открыв ей свои объятия. Сама не замечая, что делает, Силк бросилась к ней. Старая и молодая. Благополучная и исстрадавшаяся. В это мгновение различия между ними были смыты слезами любви. На одно иллюзорное мгновение прошлое, настоящее и будущее вдруг засияли — нетронутые, не имеющие ни единого изъяна.

— Мы но можем этого сделать! — возражала Лоррейн. — Ты же слышал, что сказала Силк. Она говорит, что, уехав, будет в безопасности. Ты не имеешь права нарушит! конфиденциальность, рассказав обо всем Киллиану!

Джеффри повернулся к жене. Он принял решение, и ничто не могло заставить его передумать.

— Возможно. Но я не отправлю наш дочь в чужой город от той защиты, которую мы можем ей предоставить здесь, не приняв никаких мер. Я не собираюсь рассказывать Киллиану правду. Мы воспользуемся репутацией Силк и пустим слух о каком-нибудь назойливом поклоннике или еще о чем-то том же роде.

Лоррейн озабоченно нахмурилась.

— Но она хочет начать новую жизнь. Чистую.

— Киллиан все о ней знает. Этого нам не изменить. Но мы можем позаботиться о том, чтобы Киллиан знал, что ей грозит опасность. К черту ее репутацию. Теперь мы оба знаем, что это — ложь. Наша семья выдержит любые пересуды. На протяжении многовековой истории в ней уже попадалась пара-тройка заблудших овец.

— Ты начинаешь говорить, как Силк. Послушать тебя, так все очень просто, но мы оба знаем, что это не так. А что, если эти люди попробуют ей отомстить? Я видела лицо Киллиана. Я знаю, он принял Силк от кого-то другого, чтобы заниматься ее делом самому. Он не уважает ее. И она ему не нравится. — Лоррейн начала растирать виски. — Может быть, нам вообще следует все отменить.

Джеффри сел рядом с Лоррейн на диван и взял ее руки в свои.

— Этого мы сделать не можем. Подумай только, сколько вопросов это вызовет, дорогая. Силк нужно иметь убедительный повод для отъезда — и мы ей его дадим. И что там бы Киллиан ни думал, свою работу он выполнит. Мы можем ему доверять.

— А мы ему уже доверили — жизнь нашей дочери.

Стоя позади колонны справа от дверей, Киллиан наблюдал за тем, как Силк прощается с родителями. Он делал вид, будто читает газету, но на самом деле наблюдал за тем, какие нескрываемые тепло и любовь существуют между этими людьми. Три остальные дочери уже улетели — каждая своим рейсом. Силк была последней: он цинично подумал, что ей купили билет на поздний рейс с учетом ее привычки спать допоздна.

Киллиан беспокойно пошевелился, сосредоточив взгляд на той Силк, которую только что увидел. Эта казалась мягче и моложе остальных ее ипостасей. Она была одета удобно, а не с расчетом на то, чтобы привлекать окружающих — но даже мужская рубашка и бежевые брюки в стиле сафари не могли скрыть ее женственности. Ее кожа сияла — на этот раз на ней не было заметно следов косметических уловок, которые она демонстрировала на той вечеринке, когда он ее увидел впервые. Волосы по-прежнему были собраны — прирученное пламя, — но, тем не менее, притягивали к себе взгляд. Киллиан глубоко вздохнул, ощущая, как его тело поет от радости при виде этой женщины и нескрываемой любви, которую она выказывала супружеской паре, поднявшей ее из темноты ее прошлого. Как одна и та же женщина могла воплощать в себе два столь различных образа? Смятение было для него столь же нехарактерным чувством, как и другие эмоции, которые эта женщина будила в нем одним своим присутствием. Он не любил вопросов без ответа, и ему определенно не нравились факты, которые не складывались в четкую картину. Силк должна была попасть в определенную категорию. А вместо этого она заставляет его менять свои взгляды, сомневаться в собственных суждениях. Это было неприятное чувство, ничего подобного ему еще не приходилось испытывать. И вдобавок к этому она даже не подозревала о том, какие неприятности ему устроила! Это, пожалуй, раздражает его сильнее всего, мысленно признался Киллиан, глядя, как Силк направляется к выходу на посадку.

Сунув газету под мышку, он вошел в коридор следом за Силк, постаравшись так глубоко погрузиться в раздумья, чтобы никто не удивился его невниманию к своим давним друзьям Сент-Джеймсам. Если за этой сценой кто-нибудь наблюдал, в особенности преследователь Силк, Киллиан хотел, чтобы между ним и Силк не было установлено никакой, даже самой поверхностной связи.