Операцию «Шторм» начать раньше…

Ходко шел Агрессор, застоявшийся в стойле и соскучившийся по хозяйке. Оксана несколько раз наклонялась, припадала к конской шее, выражая ему свою признательность и одновременно жалуясь на свою судьбу, невнимание к себе. Хотя, казалось, ей ли обижаться на это. Верь эскадрон глаза просматривал, когда она садилась на лошадь — и женатые, и холостые. В городе тоже узнавали — эта та самая, которая в кавалерии служит. И льстило, и надоедливо было, но чтобы самой глаза таращить... Чем же привлек к себе Ледогоров? Или существует, как пишут в книгах, настрой на одну волну, и, когда пересекаются два человеческих импульса, уже бесполезно что-либо делать? Импульсы соединяются и зовут, тянут людей в одну точку, создавая вокруг них свой ореол, свой мир...

И хотя после первой встречи косились они друг на друга за обоюдные «любезности», пути и взгляды их пересекались все чаще и чаще. И уже научились разговаривать выражением глаз, и руки, для всех вроде случайно, касались друг друга — зрели, зрели «антоновки» для Бориса. Но потом к сожалению, произошел тот дурацкий разговор перед Новым годом в кабинете комэска...

— Что ж это такое получается, Оксана Сергеевна? —будто бы тревожно, но с нужной долей шутливости спросил комэск. — Три с половиной года все ждали, кому вы позволите восхищаться вами, надеялись, понимаете ли, а тут появляется десантник и уводит вас из-под носа всего эскадрона, заставляет таять нашу неприступную крепость прямо на глазах.

Смутилась тогда, но, опережая подступивший к лицу жар, ответила специально грубовато, чтобы скрыть смущение:

— А вы и поверили? Да вы бы лучше спросили у него, как я одним взглядом в первый день заставила этого десантника лезть через забор. — И хотя никто не тянул за язык, еще и добавила, глупая: — А надо будет — еще заставим.

И случилось же такое, что именно в тот момент Борис оказался рядом с канцелярией. То ли шел к комэску, то ли дверь была приоткрыта, и он саперным слухом выделил, распознал, уловил ее голос, но на обеде, не дождавшись его в столовой, она расспросила офицеров и нашла Бориса на конюшне. Он сидел около стойла ее Агрессора, и она, еще ничего не зная, весело спросила:

— А почему не обедаем?

Борис поднял голову, долго-долго смотрел на нее — как будто прощается, подумала она еще тогда, — вздохнул и ничего не ответил.

— Что-то случилось? — подошла ближе. — Агрессор, милый, что тебе рассказал старший лейтенант Ледогоров?

Лошадь потянулась к ней губами, фыркнула.

— Что случилось, Боря?

— Да вот сидел ждал, когда вы меня опять через забор пошлете.

Сказал, резко встал и пошел из конюшни. Она сначала улыбнулась, ничего не поняв, потом вспомнила про разговор в канцелярии, опять улыбнулась: она же шутила, но через мгновение уже испугалась — а вдруг он поверил всерьез? Ну да, он принял все это за чистую монету! Но она же... она нарочно так сказала, потому что... потому что он первый, кто заставил ее так волноваться, она сказала это как раз потому, что он для нее...

Побежала за ним — пуст плац, пуст манеж, пуст склад для сена, общежитие, казарма. Пусто стало и на душе — неужели поверил? А потом спросила сама себя: а ты бы не поверила? Улыбалась и плакала одновременно от такой нелепости, продежурила у офицерского общежития до самой ночи, попросила потом дежурного: если увидит Ледогорова, пусть тот придет к ней прямо на дом, но ночь провела одна. И на следующий день, и после пыталась подойти к Борису, объясниться, но он, не слушая, тут же извинялся и отходил. Она и письмо ему написала, но после Нового года, просидев одна с двумя фужерами шампанского, тоже дала себе слово не подходить больше к нему. Гордость на гордость. Искрили два оголенных провода...

И лишь перед самым ее отпуском их места в очереди в столовой стали оказываться все ближе и ближе друг к другу. И ради чего, собственно? Чтобы вот так расстаться?

...Из комнатки КПП у десантников к ней выскочил сразу весь наряд, уставился, как на инопланетянку. Оксана спрыгнула с лошади, размяла ноги. Увидев на ее погонах лычки старшего сержанта, дежурный, уже хотевший было направиться к ней, замер, скосив глаза на свои две полоски младшего сержанта.

— Скажите, к вам недавно перевели старшего лейтенанта Ледогорова, — не стала, в отличие от десантников, кичиться апломбом и званиями Оксана и подошла и дежурному сама. — Не знаете, здесь он сейчас?

— Ледогорова? — переспросил, младший сержант и оглянулся на помощников. Жест их был красноречивым, но десантник повторил: — Не знаем, вроде такого нет.

— А уточнить в штабе полка? — подсказала Оксана.

— Точно. Ой, извините, командир полка едет. Может, у него спросите? — быстро сказал младший сержант и, перепрыгнув через арык, замер на обочине дороги, поджидая командирский «уазик». Он остановился около него, дежурный что-то сказал открывшему дверцу подполковнику, и офицер вылез, подошел к Оксане.

— Здравствуйте. Командир полка подполковник Сердюков.