Читаем Операцию 'Шторм' начать раньше полностью

- Хороши эксперименты, если они как снег на голову. Вот такие орлы нам и нужны, - вновь обернулся он к попутчикам.

Ах, эти встречи с первой любовью...

- А вы возьмите, товарищ генерал. - Борис, покраснев от собственного нахальства, вытянулся перед начальством. - Если нужны - возьмите.

- Да знаете, у нас как-то в ВДВ еще не научились с лошадьми прыгать из самолетов, - пошел на попятную генерал, а Борис, лишь услышав про прыжки, наконец-то вспомнил: этого генерала он как раз и видел на прыжках. И фамилия у него наподобие птичьей. Что-то типа Гуськова. Да, точно, - это заместитель командующего генерал-лейтенант Гуськов.

- Товарищ генерал-лейтенант, я - десантник.

Гуськов опять посмотрел на сопровождавших его офицеров, те на этот раз пожали плечами: не наш, не знаем.

- А что ж это ты так... приземлился, если десантник? - кивнул генерал на лошадей.

- Взвод, спешиться. Малый привал, - вспомнив про подчиненных, отдал Борис команду кружившим вокруг машины кавалеристам. - Я - сапер, товарищ генерал-лейтенант. Год назад у меня на раскопе подорвался мальчишка...

- Да-да-да-да, припоминаю, - оживился Гуськов. - Был приказ по войскам - откомандировать в распоряжение командующего Туркестанским военным округом. Значит, это тебя - и сюда? Вот так встреча. Обязательно расскажу командующему. Значит, опять в войска хочешь?

Хотел ли Борис обратно в войска? Вчера мог сразу сесть в машину и уехать с десантниками, а сегодня... Что-то произошло сегодня. Даже не сегодня, конечно, раньше, но... седло кавалериста теперь ему не менее дорого, чем парашют и миноискатель. Воде мы не кланяемся, когда живем рядом с рекой, но в степи уже становимся на колени перед родником. Мы кланяемся и благодарим приют больше, чем родной дом...

- Что, раздумал? - уловив сомнение на лице старшего лейтенанта, спросил Гуськов. Может быть, и сам радуясь, что так легко и просто заканчивается встреча посреди горной дороги.

- Нет, почему же, - встрепенулся Борис. И тоже, не лыком шит, уловив облегченные нотки в голосе генерала, решил стоять до последнего уже из-за принципа: поглядим, что получится. Хотя какой тут принцип: кто это после приказа самого командующего вернет его обратно? Это и при хороших временах карусель на месяцы, а тут...

Гуськов подозвал одного из полковников:

- Нам, вообще-то, саперы нужны?

- Вообще-то, да.

- Запиши его данные, созвонись с Москвой и Ташкентом и завтра к девяти утра решение по нему ко мне в кабинет.

- Есть. Фамилия, имя, отчество? - тут же подступил полковник к Борису, открывая блокнот.

- Это что, в самом деле может быть серьезно? - все еще не верил в происходящее Ледогоров. Это какую же судьбу надо благодарить? Что произошло в мире такого сверхъестественного, что его могут вот так, запросто, к девяти утра завтра?

Но полковник, попросив разрешения, вынул у него из ножен шашку, поигрался ею, любуясь удобством, и, так ничего и не ответив, вновь открыл блокнот на чистой странице:

- Фамилия, имя, отчество?

Необходимое послесловие. Ровно через двое суток старший лейтенант Ледогоров уже представлялся по новому месту службы подполковнику Ломакину. И первое, что потребовал с него комбат, - это снять тельняшку.

- Да я же ее специально... - не понимая и не веря в серьезность приказа, развернул было грудь Борис, но Ломакин не поддержал веселого тона.

- Снять тельняшку и... - он посмотрел на эмблемы, - и эмблемы тоже снять. У старшины первой роты получите лычки, приготовите себе погоны младшего сержанта. Только желтые. С красными лычками будут ходить настоящие сержанты.

- Товарищ подполковник, извините, но я пока ничего не понимаю, - видя, что его не разыгрывают, удивился Ледогоров.

Комбат усмехнулся то ли своим мыслям, то ли растерянному виду сапера.

- Вам надо понять пока только одно: в эскадроне решались одни задачи, у нас, десантников, немножко другие. Мне вот тоже приказали какое-то время побыть старшиной. - Ломакин и впрямь достал из тумбочки погон с широкой желтой лычкой. - Я не удивляюсь, вернее, удивляюсь, но молчу и жду дальнейших указаний. Вы меня поняли?

Старшинский погон немного отрезвил Ледогорова. В самом деле, он уже не в эскадроне. ВДВ, как бы там ни было, - это все-таки войска первого броска. Но куда? Не потому ли и его так быстро, просто мгновенно перевели в батальон?

- Идите принимать взвод, - отпустил его командир. - Да, может, какие вопросы есть? Кроме, конечно, новой службы, о которой, поверьте мне, я сам пока ничего не знаю.

- Вопросов нет, - пожал плечами Борис. Вот влип так влип. Да-а, все эти мгновенные перемещения просто так не должны были делаться, в этом есть какая-то тайна. Не хватало лишь, чтобы его не отпустили хотя бы на полдня в эскадрон, Оксана приедет из отпуска только завтра. Надо отпрашиваться сейчас. - Вот только... Товарищ подполковник, мне нужно хоть на несколько минут заскочить к себе в эскадрон.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии