Операция “Зомби”

Я сам, в отличие от Пулата, обошелся без принятия ванны и удовлетворился душем, хотя и предельно горячим, как только терпела кожа. Мылся и размышлял о том, что здесь живут, видимо, неплохо в сравнении с большими городами, где летом наличие горячей воды в кране явление настолько редкое, что об этом говорят с гордостью.

Я мылся. И даже тугие струи, бьющие с грохотом в жестяную ванну, не помешали мне услышать стук в дверь.

– Минутку! – крикнул я. Но вышел к порогу, завернутый в полотенце, меньше чем через минуту. За дверью стоял Пулат, опустив нос чуть не к полу. Сухой, как только что со сковороды. А я-то думал, что он нежится, расслабляя мышцы, в ванне.

– Ты что, фен с собой захватил? – потрогал я пальцами его волосы.

С меня вода сбегала на коврик у порога струями, вызывая у маленького капитана жгучую зависть. Но я сделал вид, что не замечаю его состояния.

– В местном приюте развелось столько всякой нечисти, что нормальному человеку вымыться невозможно. У тебя хоть свет в ванной есть, а у меня там только пиявки.

– Пиявки, в ванной? Откуда? – удивился я. – Хотя все может быть. Должно быть, там до тебя жил кто-то шибко больной и пиявками давление сбрасывал...

– Понимаешь, – Пулат перешел на шепот, – я с детства всякой такой осклизлой нечисти боюсь. И еще пауков... Бр-р-р!

Он сказал это так колоритно, что у меня мурашки по коже побежали. И потому я проявил товарищеское добросердечие.

– Я уже вымылся. Можешь моей ванной воспользоваться.

– Я потому и пришел. Знал, что ты не подведешь в трудную минуту. Спасибо, друг.

Пулат был искренне растроган и настроен патетически.

Пока он мылся, я принял лекарство. Голова постоянно слегка побаливала, и я боялся несвоевременного подхода очередного приступа. По времени уже пора бы... И потом, уже в одежде повалившись на кровать, еще чуть вздремнул. Снотворное не совсем покинуло организм, и некоторая сонливость осталась. Она еще долго, думается мне, будет чувствоваться, если учесть дозы, которые мне без моего согласия всадили...

Меня разбудило ощущение движения в комнате – должно быть, открылась дверь ванной.

– Наплавался? – поинтересовался я, не открывая глаза. – Ты, случаем, километраж не замеряешь, когда в ванне ныряешь?

И тут же я понял, что все еще слышу из-за закрытой двери звуки тугих водяных струй, громко бьющих в стенки ванны. Пулат еще моется. Я резко открыл глаза. Посреди комнаты стоял совершенно незнакомый человек. Высокий, сутулый, в очках.

– Извините, я стучал... – сказал он, излучая взглядом виноватость. – Из-за воды вы, должно быть, не услышали.

– Здороваться надо, – сказал я в ответ. – Здрасте! Чем могу? Чему обязан?

Человек испуганно оглянулся на дверь.

– Я знаю вашу историю... Бегите отсюда сейчас же, если сможете... Вы же все можете...

После такой впечатляющей фразы он сам собрался торопливо сбежать, не попрощавшись, как и не поздоровался, но я остановил его холодными словами:

– Скоро ужин. Мы сильно голодны.

– После ужина будет поздно...

Он все же сумел убежать до того, как я поднялся с кровати. А я, отказавшись от преследования, старательно наморщил лоб. Так мне лучше думается в затруднительных обстоятельствах. Если в комнате есть «прослушка», то этот человек попадет в неприятную историю. А есть ли она здесь? Это не комната карантина. Это гостиница. Но тем более может быть и здесь. Может быть и видеонаблюдение.

Неожиданный гость не оставил – очевидно, по забывчивости – визитной карточки, но если он в курсе наших дел, то он здесь – старожил, причем старожил, имеющий допуск к чему-то секретному, о чем мы пока понятия не имеем, хотя иметь понятие желаем. Одна фраза «вы же все можете» говорит о его осведомленности, большей, чем наша осведомленность в собственных возможностях. Старожил должен лучше знать местные порядки. Должен знать и о возможной «прослушке». Говорит ли его появление о том, что «прослушки» нет?

А если это провокация?

Уважаемому господину профессору, должно быть, не слишком понравились дружеские объятия маленького капитана. И он в состоянии устроить нам провокацию. Бегите! Вас догонят и перестреляют. Или новую дозу снотворного вкатят. Опять слоновью. Тоже приятного мало. Может это быть профессорской местью? Может! Лично я вполне могу ожидать от него такой гадости, несмотря на то что успел внушить ему самые дружественные чувства.

Стоп! Если есть «прослушка», нам бежать уже бесполезно. Караулить будут с распростертыми объятиями. Хотя мы, по правде говоря, и не собирались этого делать. Иначе зачем мы вообще сюда с такими трудностями добирались? Значит, можно и даже нужно советоваться с Пулатом открыто и обсуждать вариант с провокацией. Это будет нам на руку и одновременно окажется ударом по мстительному профессору. А если «прослушки» нет, все останется на своих местах. Но более подробно мы поговорим на открытом воздухе, где могут быть только растопыренные уши, а они менее чувствительны, чем электронные приборы.

Вода перестала шуметь. Через минуту и Пулат вышел. Лицо его светилось таким счастьем, словно он выиграл в лотерею возможность снова взять профессора в заложники.